Все меньше тех вещей, среди которых
     Я в детстве жил, на свете остается.
     Где лампы-«молнии»? Где черный порох?
      Где черная вода со дна колодца?
     Где «Остров мертвых» в декадентской раме?
     Где плюшевые красные диваны?
     Где фотографии мужчин с усами?
     Где тростниковые аэропланы?
     Где Надсона чахоточный трехдольник,
     Визитки на красавцах-адвокатах,
     Пахучие калоши «Треугольник»
     И страусова нега плеч покатых?
     Где кудри символистов полупьяных?
     Где рослых футуристов затрапезы?
     Где лозунги на липах и каштанах,
     Бандитов сумасшедшие обрезы?
     Где твердый знак и буква «ять» с «фитою»?
     Одно ушло, другое изменилось,
     И что не отделялось запятою,
     То запятой и смертью отделилось.

     Я сделал для грядущего так мало,
     Но только по грядущему тоскую
     И не желаю начинать сначала:
     Быть может, я работал не впустую.

     А где у новых спутников порука,
     Что мне принадлежат они по праву?
     Я посягаю на игрушки внука,
     Хлеб правнуков, праправнукову славу.