Уже целовала Антония мертвые губы, 
Уже на коленях пред Августом слезы лила... 
И предали слуги. Грохочут победные трубы 
Под римским орлом, и вечерняя стелется мгла. 
И входит последний плененный ее красотою, 
Высокий и статный, и шепчет в смятении он: 
"Тебя - как рабыню... в триумфе пошлет пред собою..." 
Но шеи лебяжьей все так же спокоен наклон. 
А завтра детей закуют. О, как мало осталось 
Ей дела на свете - еще с мужиком пошутить 
И черную змейку, как будто прощальную жалость, 
На смуглую грудь равнодушной рукой положить.