В садах впервые загорелись маки, 
И лету рад и вольно дышит город 
Приморским ветром свежим и соленым. 
По рекам лодки пестрые скользят, 
И юных липок легонькие тени - 
Пришелиц милых на сухом асфальте - 
Как свежая улыбка...

Вдруг горькие ворвались в город звуки, 
Из хора эти голоса - из хора сирот, - 
И звуков нет возвышенней и чище, 
Не громкие, но слышны на весь мир. 
И в рупоре сегодня этот голос 
Пронзительный, как флейта.
                        Он несется
Из-под каштанов душного Парижа, 
Из опустевших рейнских городов, 
Из Рима древнего.
                        И он доходчив,
Как жаворонка утренняя песня. 
Он - всем родной и до конца понятный... 
О, это тот сегодня говорит,
Кто над своей увидел колыбелью 
Безумьем искаженные глаза, 
Что прежде на него всегда глядели 
Как две звезды, -
                        и это тот, 
Кто спрашивал:
                        "Когда отца убили?" 
Ему никто не смеет возразить, 
Остановить его и переспорить... 
Вот он, светлоголовый, ясноглазый, 
Всеобщий сын, всеобщий внук.
                        Клянемся, 
Его мы сохраним для счастья мира!