World Art - сайт о кино, сериалах, литературе, аниме, играх, живописи и архитектуре.
         поиск:
в разделе:
  Кино     Аниме     Видеоигры     Литература     Живопись     Архитектура   Вход в систему    Регистрация  
тип аккаунта: гостевой  

Максим Горький (Maxim Gorky)

Макар Чудра

Книга: М.Горький. Избранные сочинения.
Год издания: 1986 г.
Издатель: Художественная литература



Часть 1


   С моря дул влажный, холодный ветер, разнося по степи  задумчивую  мелодию
плеска набегавшей на берег волны и шелеста прибрежных  кустов.  Изредка  его
порывы приносили с собой сморщенные, желтые листья и бросали  их  в  костер,
раздувая пламя; окружавшая нас мгла  осенней  ночи  вздрагивала  и,  пугливо
отодвигаясь,  открывала  на  миг  слева  -  безграничную  степь,  справа   -
бесконечное море и прямо против меня - фигуру Макара Чудры, старого  цыгана,
- он сторожил коней своего табора, раскинутого шагах в пятидесяти от нас.
   Не обращая внимания на то, что холодные волны ветра,  распахнув  чекмень,
обнажили его волосатую грудь и безжалостно бьют ее, он полулежал в красивой,
сильной позе, лицом ко мне, методически потягивал из своей громадной трубки,
выпускал изо рта и носа  густые  клубы  дыма  и,  неподвижно  уставив  глаза
куда-то через мою голову в мертво молчавшую темноту степи,  разговаривал  со
мной, не умолкая и не делая ни одного движения к  защите  от  резких  ударов
ветра.
   - Так ты ходишь? Это хорошо! Ты славную долю выбрал себе,  сокол.  Так  и
надо: ходи и смотри, насмотрелся, ляг и умирай - вот и все!
   - Жизнь? Иные люди? - продолжал он, скептически выслушав  мое  возражение
на его "Так и надо". - Эге! А тебе что до того? Разве ты  сам  -  не  жизнь?
Другие люди живут без тебя и проживут без тебя. Разве  ты  думаешь,  что  ты
кому-то нужен? Ты не хлеб, не палка, и не нужно тебя никому.
   - Учиться и учить, говоришь ты?  А  ты  можешь  научиться  сделать  людей
счастливыми? Нет, не можешь. Ты поседей  сначала,  да  и  говори,  что  надо
учить. Чему учить? Всякий знает, что ему нужно. Которые умнее, те берут  что
есть, которые поглупее - те ничего не получают, и всякий сам учится...
   - Смешные они, те твои люди. Сбились в кучу и давят друг друга,  а  места
на земле вон сколько, - он широко повел рукой на степь. -  И  всь  работают.
Зачем? Кому? Никто не знает. Видишь, как человек пашет, и думаешь: вот он по
капле с потом силы свои источит на землю, а потом ляжет в  нее  и  сгниет  в
ней. Ничего по нем не останется, ничего он не видит с своего поля и умирает,
как родился, - дураком.
   - Что ж, - он родился затем, что ли, чтоб поковырять землю, да и умереть,
не успев даже могилы самому себе выковырять? Ведома ему воля?  Ширь  степная
понятна? Говор морской волны  веселит  ему  сердце?  Он  раб  -  как  только
родился, всю жизнь раб, и все тут! Что он  с  собой  может  сделать?  Только
удавиться, коли поумнеет немного.
   - А я, вот смотри,  в  пятьдесят  восемь  лет  столько  видел,  что  коли
написать все это на бумаге,  так  в  тысячу  таких  торб,  как  у  тебя,  не
положишь. А ну-ка, скажи, в каких краях я не был? И  не  скажешь.  Ты  и  не
знаешь таких краев, где я бывал. Так нужно жить: иди, иди - и все тут. Долго
не стой на одном месте - чего в нем? Вон как день  и  ночь  бегают,  гоняясь
друг за другом, вокруг земли, так и ты бегай  от  дум  про  жизнь,  чтоб  не
разлюбить ее. А задумаешься - разлюбишь жизнь, это всегда так бывает.  И  со
мной это было. Эге! Было, сокол.
   - В тюрьме я сидел, в Галичине. "Зачем я живу на свете?" - помыслил я  со
скуки, - скучно в тюрьме, сокол, э, как скучно! -  и  взяла  меня  тоска  за
сердце, как посмотрел я из окна на поле, взяла  и  сжала  его  клещами.  Кто
скажет, зачем он живет? Никто не скажет, сокол! И спрашивать себя про это не
надо. Живи, и все тут! И похаживай да посматривай кругом себя, вот  и  тоска
не возьмет никогда. Я тогда чуть не удавился поясом, вот как!
   - Хе! Говорил я с одним человеком. Строгий человек,  из  ваших,  русских.
Нужно, говорит он, жить не так, как ты сам хочешь,  а  так,  как  сказано  в
божьем слове. Богу покоряйся, и он даст тебе все, что попросишь  у  него.  А
сам он весь в дырьях, рваный. Я и сказал ему, чтобы  он  себе  новую  одежду
попросил у бога. Рассердился он и прогнал меня, ругаясь. А до того  говорил,
что надо прощать людей и любить их. Вот бы и  простил  мне,  коли  моя  речь
обидела его милость. Тоже - учитель! Учат они меньше есть, а  сами  едят  по
десять раз в сутки.
   Он плюнул в костер и замолчал, снова набивая трубку. Ветер выл жалобно  и
тихо, во тьме ржали кони, из табора плыла нежная  и  страстная  песня-думка.
Это пела красавица Нонка, дочь Макара. Я знал  ее  голос  густого,  грудного
тембра, всегда как-то странно, недовольно и требовательно звучавший  -  пела
ли она песню, говорила ли "здравствуй". На ее смуглом, матовом лице  замерла
надменность  царицы,  а  в  подернутых  какой-то  тенью  темно-карих  глазах
сверкало сознание неотразимости ее красоты и презрение ко всему, что не  она
сама.
   Макар подал мне трубку.
   - Кури! Хорошо поет девка? То-то! Хотел бы,  чтоб  такая  тебя  полюбила?
Нет? Хорошо! Так и надо - не верь девкам и  держись  от  них  дальше.  Девке
целоваться лучше и приятней, чем мне трубку  курить,  а  поцеловал  ее  -  и
умерла воля в твоем сердце. Привяжет она тебя к себе чем-то, чего не  видно,
а порвать - нельзя, и отдашь ты ей всю душу.  Верно!  Берегись  девок!  Лгут
всегда! Люблю, говорит, больше всего на свете, а ну-ка, уколи  ее  булавкой,
она разорвет тебе сердце. Знаю я! Эге, сколько я знаю!  Ну,  сокол,  хочешь,
скажу одну быль? А ты ее  запомни  и,  как  запомнишь,  -  век  свой  будешь
свободной птицей.
   "Был на свете Зобар, молодой цыган, Лойко Зобар. Вся Венгрия, и Чехия,  и
Славония, и все, что кругом моря, знало его, - удалый был малый! Не было  по
тем краям деревни, в которой бы пяток-другой жителей не  давал  богу  клятвы
убить Лойко, а он себе жил, и уж коли ему понравился  конь,  так  хоть  полк
солдат поставь сторожить того коня  -  все  равно  Зобар  на  нем  гарцевать
станет! Эге! разве он кого боялся? Да приди к  нему  сатана  со  всей  своей
свитой, так он бы, коли б не пустил  в  него  ножа,  то  наверно  бы  крепко
поругался, а что чертям подарил бы по пинку в рыла - это уж как раз!
   И все таборы его знали или слыхали о нем. Он любил только коней и  ничего
больше, и то недолго - поездит, да и продаст, а деньги,  кто  хочет,  тот  и
возьми. У него не было заветного - нужно тебе его сердце, он сам  бы  вырвал
его из груди, да тебе и отдал, только бы тебе от того хорошо  было.  Вот  он
какой был, сокол!
   Наш табор кочевал в то время по Буковине, - это годов десять назад  тому.
Раз - ночью весенней - сидим мы: я,  Данило-солдат,  что  с  Кошутом  воевал
вместе, и Нур старый, и все другие, и Радда, Данилова дочка.
   Ты Нонку мою знаешь? Царица девка! Ну, а Радду с  ней  равнять  нельзя  -
много чести Нонке! О ней, этой Радде, словами и  не  скажешь  ничего.  Может
быть, ее красоту можно бы на скрипке сыграть, да и то тому, кто эту скрипку,
как свою душу, знает.
   Много посушила она сердец молодецких, ого, много! На Мораве один  магнат,
старый, чубатый, увидал ее и остолбенел. Сидит на коне и смотрит, дрожа, как
в огневице. Красив он был, как черт в праздник, жупан шит золотом,  на  боку
сабля, как молния, сверкает, чуть конь ногой топнет, вся эта сабля в  камнях
драгоценных, и голубой бархат на шапке,  точно  неба  кусок,  -  важный  был
господарь старый! Смотрел, смотрел,  да  и  говорит  Радде:  "Гей!  Поцелуй,
кошель денег дам". А та отвернулась в сторону, да и  только!  "Прости,  коли
обидел, взгляни хоть поласковей", -  сразу  сбавил  спеси  старый  магнат  и
бросил к ее ногам кошель - большой кошель, брат! А она его  будто  невзначай
пнула ногой в грязь, да и все тут.
   - Эх, девка! - охнул он, да и плетью  по  коню  -  только  пыль  взвилась
тучей.
   А на другой день снова явился. "Кто ее отец?" - громом гремит по  табору.
Данило вышел. "Продай дочь, что хочешь возьми!" А Данило и скажи  ему:  "Это
только паны продают все, от своих свиней до своей совести,  а  я  с  Кошутом
воевал и ничем не торгую!" Взревел было тот, да и за саблю, но кто-то из нас
сунул зажженный трут в ухо коню, он и унес  молодца.  А  мы  снялись,  да  и
пошли. День идем и два, смотрим - догнал! "Гей вы, говорит,  перед  богом  и
вами совесть моя чиста, отдайте девку в жены мне: все поделю с вами, богат я
сильно!" Горит  весь  и,  как  ковыль  под  ветром,  качается  в  седле.  Мы
задумались.
   - А ну-ка, дочь, говори! - сказал себе в усы Данило.
   - Кабы орлица к ворону в гнездо по своей воле вошла, чем бы она стала?  -
спросила нас Радда. Засмеялся Данило, и все мы с ним.
   - Славно, дочка! Слышал, господарь?  Не  идет  дело!  Голубок  ищи  -  те
податливей. - И пошли мы вперед.
   А тот господарь схватил шапку, бросил ее оземь и поскакал так, что  земля
задрожала. Вот она какова была Радда, сокол!
   - Да! Так вот раз ночью сидим мы и  слышим  -  музыка  плывет  по  степи.
Хорошая музыка! Кровь загоралась в жилах от нее, и звала она  куда-то.  Всем
нам, мы чуяли, от той музыки захотелось чего-то такого, после чего бы и жить
уж не нужно было, или, коли жить, так - царями над всей землей, сокол!
   Вот из темноты вырезался конь, а на нем человек сидит и играет, подъезжая
к нам. Остановился у костра, перестал играть, улыбаясь, смотрит на нас.
   - Эге, Зобар, да это ты! - крикнул ему Данило радостно. Так вот он, Лойко
Зобар!
   Усы легли на плечи и смешались с кудрями, очи, как ясные звезды, горят, а
улыбка - целое солнце, ей-богу! Точно его  ковали  из  одного  куска  железа
вместе с конем. Стоит весь, как в крови, в огне костра  и  сверкает  зубами,
смеясь! Будь я проклят, коли я его не любил уже, как себя,  раньше,  чем  он
мне слово сказал или просто заметил, что и я тоже живу на белом свете!
   Вот, сокол, какие люди бывают! Взглянет он тебе  в  очи  и  полонит  твою
душу, и ничуть тебе это не стыдно, а еще и гордо для тебя. С таким человеком
ты и сам лучше становишься. Мало, друг, таких людей! Ну, так и  ладно,  коли
мало. Много хорошего было бы на свете, так его и за хорошее не  считали  бы.
Так-то! А слушай-ка дальше.
   Радда и говорит: "Хорошо ты, Лойко, играешь! Кто это делал  тебе  скрипку
такую звонкую и чуткую?" А тот смеется: "Я сам делал!  И  сделал  ее  не  из
дерева, а из груди молодой девушки, которую любил крепко,  а  струны  из  ее
сердца мною свиты. Врет еще немного скрипка, ну, да я умею  смычок  в  руках
держать!"
   Известно, наш брат старается сразу затуманить  девке  очи,  чтоб  они  не
зажгли его сердца, а сами подернулись бы по тебе грустью, вот и  Лойко  тож.
Но - не на ту попал. Радда отвернулась в сторону и, зевнув, сказала: "А  еще
говорили, что Зобар умен и ловок, - вот лгут люди!" - и пошла прочь.
   - Эге, красавица, у тебя остры зубы! - сверкнул  очами  Лойко,  слезая  с
коня. - Здравствуйте, браты! Вот и я к вам!
   - Просим гостя! - сказал Данило в ответ ему. Поцеловались,  поговорили  и
легли спать... Крепко спали. А наутро,  глядим,  у  Зобара  голова  повязана
тряпкой. Что это? А это конь зашиб его копытом сонного.
   Э, э, э! Поняли мы, кто тот конь, и улыбнулись в усы, и Данило улыбнулся.
Что ж, разве Лойко не стоил Радды? Ну, уж нет! Девка как ни хороша, да у ней
душа узка и мелка, и хоть ты пуд золота повесь ей на шею, все  равно,  лучше
того, какова она есть, не быть ей. А, ну ладно!
   Живем мы да живем на том месте, дела у нас о  ту  пору  хорошие  были,  и
Зобар с нами. Это был товарищ! И мудр, как  старик,  и  сведущ  во  всем,  и
грамоту русскую и мадьярскую понимал. Бывало, пойдет говорить -  век  бы  не
спал, слушал его! А играет - убей меня гром, коли на  свете  еще  кто-нибудь
так играл! Проведет, бывало, по струнам смычком - и вздрогнет у тебя сердце,
проведет еще раз - и замрет оно, слушая, а он играет и улыбается. И  плакать
и смеяться хотелось в одно время, слушая его. Вот тебе сейчас кто-то  стонет
горько, просит помощи и режет тебе грудь, как ножом.  А  вот  степь  говорит
небу сказки, печальные  сказки.  Плачет  девушка,  провожая  добра  молодца!
Добрый молодец кличет девицу в степь. И вдруг - гей! Громом гремит  вольная,
живая песня, и само солнце, того и гляди, затанцует по небу  под  ту  песню!
Вот как, сокол!
весь текст сразу    ||   следующая часть


Максим Горький, «Макар Чудра», часть:  









Ответы на вопросы | Написать сообщение администрации

Работаем для вас с 2003 года. Материалы сайта предназначены для лиц 18 лет и старше.
Права на оригинальные тексты, а также на подбор и расположение материалов принадлежат www.world-art.ru
Основные темы сайта World Art: фильмы и сериалы | видеоигры | аниме и манга | литература | живопись | архитектура