Поэт Ферназ в своей эпической поэме 
к ответственному приступает месту: 
поведать предстоит, как Дарий, сын Гистаспа, 
сел в Персии на царство (от него 
наш славный Митридат Евпатор происходит, 
понтийский царь). Тут главное - понять, 
какие чувства Дарием владели. 
Гордыня? Упоенье? Может статься, 
что именно они, а впрочем - нет: 
скорее Дарий сознавал тщету величия. 
Итак, в раздумья погружен поэт. 

И вдруг слуга вбегает, отрывая 
поэта от работы важной вестью. 
Война. Мы перешли большими силами границу, 
сдержав первоначальный натиск римлян. 

Ферназ ошеломлен. Какая неприятность! 
Прославленному нашему царю 
теперь-то уж не до поэм - куда там! 
Иначе он бы не был Митридатом. 
Какие там стихи - идет война! 

Ферназ в отчаянье. Какой удар! 
И именно теперь, когда бы он известность 
мог «Дарием» своим снискать и навсегда 
завистникам ничтожным рот заткнуть. 
Придется ждать, опять придется ждать. 

А сколько ждать? Когда бы только это! 
И сколько сможет продержаться Амис? 
Еще вопрос, как этот город укреплен. 

О, римляне опасные враги! 
Достаточно ли мы, каппадокийцы, 
сильны, чтобы не уступить? Способны ли 
мы римским легионам дать отпор? 
О наши боги, помогите нам! 

Но огорченье, но глубокая тревога 
остановить не властны мысль поэта. 
Гордыня - вот что Дарием владело. 
И упоенье. Упоенье и гордыня.