Я помню, как в детстве нежданную сладость
Я в горечи слез находил иногда,
И странную негу, и новую радость -
В мученьи последних обид и стыда.
 
В постели я плакал, припав к изголовью;
И было прощением сердце полно,
Но все ж не людей, - бесконечной любовью
Я Бога любил и себя, как одно.
 
И словно незримый слетал утешитель,
И с ласкою тихой склонялся ко мне;
Не знал я, то мать или ангел-хранитель,
Ему я, как ей, улыбался во сне.
 
В последней обиде, в предсмертной пустыне,
Когда и в тебе изменяет мне все,
Не ту же ли сладость находит и ныне
Покорное, детское сердце мое?
 
Безумье иль мудрость, - не знаю, но чаще,
Все чаще той сладостью сердце полно,
И так, - что чем сердцу больнее, тем слаще,
И Бога люблю и себя, как одно.