ГЛАВА XVI.

     Сватовство  князя  Верейского не было уже тайною для соседства - Кирила
Петрович  принимал  поздравления, свадьба  готовилась.  Маша  день  ото  дня
отлагала решительное  объявление.  Между тем обращение  ее со старым женихом
было  холодно  и  принужденно. Князь  о  том  не  заботился.  Он о любви  не
хлопотал, довольный ее безмолвным согласием.
     Но  время шло. Маша  наконец решилась  действовать -  и написала письмо
князю Верейскому; она старалась  возбудить в его сердце чувство великодушия,
откровенно  признавалась, что не  имела  к  нему ни малейшей  привязанности,
умоляла его отказаться от ее  руки  и самому защитить ее от власти родителя.
Она  тихонько  вручила письмо князю  Верейскому,  тот прочел  его наедине  и
нимало  не  был  тронут  откровенностию своей невесты.  Напротив, он  увидел
необходимость  ускорить свадьбу  и  для того  почел  нужным показать  письмо
будущему тестю.
     Кирила Петрович взбесился; насилу князь мог уговорить его не показывать
Маше и виду,  что  он уведомлен о ее письме. Кирила Петрович согласился ей о
том не говорить, но решился не тратить времени  и назначил  быть свадьбе  на
другой же день. Князь нашел сие весьма благоразумным, пошел к своей невесте,
сказал  ей, что письмо очень  его опечалило,  но  что он надеется современем
заслужить ее привязанность, что мысль ее лишиться слишком для него тяжела, и
что он  не  в  силах согласиться  на  свой  смертный  приговор.  За  сим  он
почтительно поцеловал  ее  руку  и  уехал,  не сказав ей ни  слова о решении
Кирила Петровича.
     Но едва успел он выехать со двора, как отец ее вошел,  и напрямик велел
ей быть  готовой  на  завтрашний  день.  Марья  Кириловна, уже взволнованная
объяснением  князя Верейского, залилась слезами и бросилась к ногам  отца. -
Папинька, - закричала она жалобным голосом, - папенька, не губите меня, я не
люблю князя, я не хочу быть его женою...
     - Это что  значит,  - сказал  грозно  Кирила Петрович,  - до сих пор ты
молчала  и  была  согласна,  а   теперь,  когда  всь  решено,  ты   вздумала
капризничать и  отрекаться Не изволь  дурачиться;  этим со мною ты ничего не
выиграешь.
     - Не губите меня, - повторяла бедная Маша, - за что гоните меня от себя
прочь, и отдаете человеку нелюбимому, разве я вам надоела, я хочу остаться с
вами по прежнему.  Папенька, вам без меня будет грустно, еще грустнее, когда
подумаете, что я несчастлива,  папенька: не принуждайте меня, я не хочу идти
замуж...
     Кирила Петрович был  тронут, но  скрыл  свое  смущение и  оттолкнув  ее
сказал сурово:
     - Всь это вздор, слышишь ли. Я знаю лучше твоего, что нужно  для твоего
счастия. Слезы тебе не помогут, послезавтра будет твоя свадьба.
     -  Послезавтра,  - вскрикнула Маша,  -  боже мой! Нет, нет, невозможно,
этому не быть. Папенька, послушайте, если уже  вы решились погубить меня, то
я найду защитника, о котором вы и не думаете, вы увидите, вы  ужаснетесь, до
чего вы меня довели.
     -  Что?  что?  -  сказал  Троекуров,  - угрозы!  мне угрозы, -  дерзкая
девчонка!  -  Да  знаешь ли  ты, что  я  с тобою  сделаю  то,  чего ты и  не
воображаешь. Ты смеешь меня  стращать защитником. Посмотрим,  кто будет этот
защитник.
     - Владимир Дубровский, - отвечала Маша в отчаянии.
     Кирила  Петрович  подумал,  что она  сошла  с  ума,  и  глядел на нее с
изумлением. - Добро, - сказал он  ей, после некоторого молчания, - жди  себе
кого  хочешь  в  избавители, а покаместь сиди  в этой комнате, ты  из нее не
выдешь до самой свадьбы. - С этим словом Кирила  Петрович вышел  и запер  за
собою двери.
     Долго  плакала бедная девушка, воображая всь, что ожидало ее, но бурное
объяснение  облегчило  ее  душу, и  она спокойнее  могла рассуждать о  своей
участи и о том, что надлежало ей делать. Главное было для нее: избавиться от
ненавистного  брака;  участь супруги  разбойника  казалась  для  нее  раем в
сравнении со жребием, ей уготовленным. Она  взглянула на кольцо, оставленное
ей Дубровским.  Пламенно желала  она с ним увидеться наедине и еще раз перед
решительной минутой долго  посоветоваться.  Предчувствие  сказывало  ей, что
вечером  найдет  она Дубровского  в  саду,  близ беседки; она решилась пойти
ожидать   его  там  -  как   только  станет  смеркаться.  Смерклось  -  Маша
приготовилась,  но  дверь  ее  заперта  на ключ. Горничная отвечала ей из-за
двери, что Кирила Петрович не  приказал ее выпускать. Она была под  арестом.
Глубоко  оскорбленная, она  села  под  окошко, и до глубокой ночи  сидела не
раздеваясь, неподвижно глядя  на темное небо. На рассвете она  задремала, но
тонкий сон ее был встревожен печальными видениями и лучи восходящего  солнца
уже разбудили ее.