В Гомборском лесу на границе Кахети
     Раскинулась осень. Какой бутафор
     Устроил такие поминки о лете
     И киноварь с охрой на листья растер?
     Меж кленом и буком ютился шиповник,
     Был клен в озаренье и в зареве бук,
     И каждый из них оказался виновник
     Моих откровений, восторгов и мук.
     В кизиловой чаще кровавые жилы
     Топорщил кустарник. За чащей вдали
     Рядами стояли дубы-старожилы
     И тоже к себе, как умели, влекли.
     Здесь осень сумела такие пассажи
     Наляпать из охры, огня и белил,
     Что дуб бушевал, как Рембрандт в Эрмитаже,
     А клен, как Мурильо, на крыльях парил.
     Я лег на поляне, украшенной дубом,
     Я весь растворился в пыланье огня.
     Подобно бесчисленным арфам и трубам,
     Кусты расступились и скрыли меня.
     Я сделался нервной системой растений,
     Я стал размышлением каменных скал
     И опыт осенних моих наблюдений
     Отдать человечеству вновь пожелал.
     С тех пор мне собратьями сделались горы,
     И нет мне покоя, когда на трубе
     Поют в сентябре золотые Гомборы,
     И гонят в просторы, и манят к себе.