Исполнен душевной тревоги,
     В треухе, с солдатским мешком,
     По шпалам железной дороги
     Шагает он ночью пешком.
     Уж поздно. На станцию Нара
     Ушел предпоследний состав.
     Луна из-за края амбара
     Сияет, над кровлями встав.
     Свернув в направлении к мосту,
     Он входит в весеннюю глушь,
     Где сосны, склоняясь к погосту,
     Стоят, словно скопища душ.
     Тут летчик у края аллеи
     Покоится в ворохе лент,
     И мертвый пропеллер, белея,
     Венчает его монумент.
     И в темном чертоге вселенной,
     Над сонною этой листвой
     Встает тот нежданно мгновенный,
     Пронзающий душу покой,
     Тот дивный покой, пред которым,
     Волнуясь и вечно спеша,
     Смолкает с опущенным взором
     Живая людская душа.
     И в легком шуршании почек,
     И в медленном шуме ветвей
     Невидимый юноша-летчик
     О чем-то беседует с ней.
     А тело бредет по дороге,
     Шагая сквозь тысячи бед,
     И горе его, и тревоги
     Бегут, как собаки, вослед.