[Идиллия]
                                                     Е. А. Баратынскому

 
           Вечер осенний сходил на Аркадию. - Юноши, старцы,
           Резвые дети и девы прекрасные, с раннего утра
           Жавшие сок виноградный из гроздий златых, благовонных.
           Все собралися вокруг двух старцев, друзей знаменитых.
           Славны вы были, друзья Палемон и Дамет! счастливцы!
           Знали про вас и в Сицилии дальней, средь моря цветущей;
           Там, на пастушьих боях хорошо искусившийся в песнях
           Часто противников дерзких сражал неответным вопросом:
           Кто Палемона с Даметом славнее по дружбе примерной?
           Кто их славнее по чудному дару испытывать вина?
           Так и теперь перед ними, под тенью ветвистых платанов,
           В чашах резных и глубоких вино молодое стояло,
           Брали они по порядку каждую чашу - и молча
           К свету смотрели на цвет, обоняли и думали долго,
           Пили и суд непреложный вместе вину изрекали:
           Это пить молодое, а это на долгие годы
           Впрок положить, чтобы внуки, когда соизволит Кронион
           Век их счастливо продлить, под старость, за трапезой шумной,
           Пивши, хвалилися им, рассказам пришельца внимая.
           Только ж над винами суд два старца, два друга скончали,
           Вакх, языков разрешитель, сидел уж близь них и, незримый,
           К дружеской тихой беседе настроил седого Дамета:
           «Друг Палемон, - с улыбкою старец промолвил, -  дай руку!
           Вспомни, старик, еще я говаривал, юношей бывши:
           Здесь проходчиво все, одна не проходчива дружба!
           Что же, слово мое не сбылось ли? как думаешь, милый?
           Что, кроме дружбы, в душе сохранил ты? - Но я не жалею,
           Вот Геркулес! не жалею о том, что прошло; твоей дружбой
           Сердце довольно вполне, и веду я не к этому слово.
           Нет, но хочу я, - кто знает? мы стары! - хочу я, быть может,
           Ныне впоследнее, все рассказать, что от самого детства
           В сердце ношу, о чем много говаривал, небо за что я
           Рано и поздно молил; Палемон, о чем буду с тобою
           Часто беседовать даже за Стиксом и Летой туманной.
           Как мне счастливым не быть, Палемона другом имея?
           Матери наши, как мы, друг друга с детства любили,
           Вместе познали любовь к двум юношам милым и дружным,
           Вместе плоды понесли Гименея; друг другу, младые,
           Новые тайны вверяя, священный обет положили:
           Если боги мольбы их услышат, пошлют одной дочерь,
           Сына другой, то сердца их, невинных, невинной любовью
           Крепко связать и молить Гименея и бога Эрота,
           Да уподобят их жизнь двум источникам, вместе текущим,
           Иль виноградной лозе и сошке прямой и высокой.
           Верной опорою служит одна, украшеньем другая;
           Если ж две дочери или два сына родятся, весь пламень
           Дружбы своей перелить в их младые, невинные души.
           Мы родилися: нами матери часто менялись,
           Каждая сына другой сладкомлечною грудью питала;
           Впили мы дружбу, и первое, что лишь запомнил я, - ты был;
           С первым чувством во мне развилася любовь к Палемону.
           Выросли мы - и в жизни много опытов тяжких
           Боги на нас посылали, мы дружбою все усладили.
           Скор и пылок я смолоду был, меня все поражало,
           Все увлекало, - ты кроток, тих и с терпеньем чудесным,
           Свойственным только богам, милосердым к Япетовым детям.
           Часто тебя оскорблял я, - смиренно сносил ты, мне даже,
           Мне не давая заметить, что я поразил твое сердце.
           Помню, как ныне, прощенья просил я и плакал, ты ж, друг мой,
           Вдвое рыдал моего, и, крепко меня обнимая,
           Ты виноватым казался, не я. - Вот каков ты душою!
           Ежели все меня любят, любят меня по тебе же:
           Ты сокрывал мои слабости; малое доброе дело
           Ты выставлял и хвалил; ты был все для меня, и с тобою
           Долгая жизнь пролетела, как вечер веселый в рассказах,
           Счастлив я был! не боюсь умереть! предчувствует сердце -
           Мы ненадолго расстанемся: скоро мы будем, обнявшись,
           Вместе гулять по садам Елисейским, и, с новою тенью
           Встретясь, мы спросим: «Что на земле? все так ли, как прежде?
           Други так ли там любят, как в старые годы любили?»
           Что же услышим в ответ: по-старому родина наша
           С новой весною цветет и под осень плодами пестреет,
           Но друзей уже нет, подобных бывалым; нередко
           Слушал я, старцы, за полною чашей веселые речи:
           «Это вино дорогое! - Его молодое хвалили
           Славные други, Дамет с Палемоном; прошли, пролетели
           Те времена! Хоть ищи, не найдешь здесь людей, им подобных,
           Славных и дружбой, и даром чудесным испытывать вина».