О камены, камены всесильные!
                      Вы внушите мне песню унылую;
                      Вы взгляните: в слезах Аматузия,
                      Горько плачут амуры и грации.
                      Нет игривой собачки у Лидии,
                      Нет Амики, прекрасной и ласковой.
                      И Диана, завидуя Лидии,
                      Любовалась невольно Амикою.
                      Ах! она была краше, игривее
                      Резвых псов звероловицы Делии.
                      С ее шерстью пуховой и вьющейся
                      Лучший шелк Индостана и Персии
                      Не равнялся ни лоском, ни мягкостью.
                      Не делила Амика любви своей:
                      Нет! любила одну она Лидию;
                      И при ней не приближьтесь вы к Лидии
                      (Ах, и ревность была ей простительна!):
                      Она вскочит, залает и кинется,
                      Хоть на Марса иль Зевса могучего.
                      Вот как нежность владела Амикою,
                      И такой мы собачки лишилися!
                      Как на рок не роптать и не плакаться?
                      Семь уж люстров стихами жестокими
                      Бавий мучит граждан и властителей;
                      А она и пол-люстра, невинная!
                      Не была утешением Лидии.
                      Ты рыдай, ты рыдай, Аматузия,
                      Горько плачьте, амуры и грации!
                      Уж Амика ушла за Меркурием
                      За Коцит и за Лету печальную,
                      Невозвратно в обитель Аидову,
                      В те сады, где воробушек Лесбии
                      На руках у Катулла чиликает.