О Дельвиге писал наш Александр,
          О черепе выласкивал он
          Строки.
          Такой прекрасный и такой далекий,
          Но все же близкий,
          Как цветущий сад!

          Привет, сестра!
          Привет, привет!
          Крестьянин я иль не крестьянин?!
          Ну как теперь ухаживает дед
          За вишнями у нас, в Рязани?

          Ах, эти вишни!
          Ты их не забыла?
          И сколько было у отца хлопот,
          Чтоб наша тощая
          И рыжая кобыла
          Выдергивала плугом корнеплод.

          Отцу картофель нужен.
          Нам был нужен сад.
          И сад губили,
          Да, губили, душка!
          Об этом знает мокрая подушка
          Немножко...  Семь...
          Иль восемь лет назад.

          Я помню праздник,
          Звонкий праздник мая.
          Цвела черемуха,
          Цвела сирень.
          И, каждую березку обнимая,
          Я был пьяней,
          Чем синий день.

          Березки!
          Девушки-березки!
          Их не любить лишь может тот,
          Кто даже в ласковом подростке
          Предугадать не может плод.

          Сестра!  Сестра!
          Друзей так в жизни мало!
          Как и на всех,
          На мне лежит печать...
          Коль сердце нежное твое
          Устало,
          Заставь его забыть и замолчать.

          Ты Сашу знаешь.
          Саша был хороший.
          И Лермонтов
          Был Саше по плечу.
          Но болен я...
          Сиреневой порошей
          Теперь лишь только
          Душу излечу.

          Мне жаль тебя.
          Останешься одна,
          А я готов дойти
          Хоть до дуэли.
          "Блажен, кто не допил до дна"1
          И не дослушал глас свирели.

          Но сад наш!..
          Сад...
          Ведь и по нем весной
          Пройдут твои
          Заласканные дети.
          О!
          Пусть они
          Помянут невпопад,
          Что жили...

          Чудаки на свете.