Он был сыном простого рабочего,
          И повесть о нем очень короткая.
          Только и было в нем, что волосы как ночь
          Да глаза голубые, кроткие.

          Отец его с утра до вечера
          Гнул спину, чтоб прокормить крошку;
          Но ему делать было нечего,
          И были у него товарищи: Христос да кошка.

          Кошка была старая, глухая,
          Ни мышей, ни мух не слышала,
          А Христос сидел на руках у матери
          И смотрел с иконы на голубей под крышею.

          Жил Мартин, и никто о нем не ведал.
          Грустно стучали дни, словно дождь по железу.
          И только иногда за скудным обедом
          Учил его отец распевать марсельезу.

          "Вырастешь, - говорил он, - поймешь...
          Разгадаешь, отчего мы так нищи!"
          И глухо дрожал его щербатый нож
          Над черствой горбушкой насущной пищи.

                 Но вот под тесовым
                    Окном -
                 Два ветра взмахнули
                    Крылом;

                 То с вешнею полымью
                    Вод
                 Взметнулся российский
                    Народ...

          Ревут валы,
          Поет гроза!
          Из синей мглы
          Горят глаза.

          За взмахом взмах,
          Над трупом труп;
          Ломает страх
          Свой крепкий зуб.

          Все взлет и взлет,
          Все крик и крик!
          В бездонный рот
          Бежит родник...

          И вот кому-то пробил
          Последний, грустный час..
          Но верьте, он не сробел
          Пред силой вражьих глаз!

          Душа его, как прежде,
          Бесстрашна и крепка,
          И тянется к надежде
          Бескровная рука.

          Он незадаром прожил,
          Недаром мял цветы;
          Но не на вас похожи
          Угасшие мечты...

          Нечаянно, негаданно
          С родимого крыльца
          Донесся до Мартина
          Последний крик отца.

          С потухшими глазами,
          С пугливой синью губ,
          Упал он на колени,
          Обняв холодный труп.

          Но вот приподнял брови,
          Протер рукой глаза,
          Вбежал обратно в хату
          И стал под образа.

          "Исус, Исус, ты слышишь?
          Ты видишь?  Я один.
          Тебя зовет и кличет
          Товарищ твой Мартин!

          Отец лежит убитый,
          Но он не пал, как трус.
          Я слышу, он зовет нас,
          О верный мой Исус.

          Зовет он нас на помощь,
          Где бьется русский люд,
          Велит стоять за волю,
          За равенство и труд!.."

          И, ласково приемля
          Речей невинных звук,
          Сошел Исус на землю
          С неколебимых рук.

          Идут ручка с рукою,
          А ночь черна, черна!..
          И пыжится бедою
          Седая тишина.

          Мечты цветут надеждой
          Про вечный, вольный рок.
          Обоим нежит вежды
          Февральский ветерок.

          Но вдруг огни сверкнули...
          Залаял медный груз.
          И пал, сраженный пулей,
          Младенец Иисус.

              Слушайте:
          Больше нет воскресенья!
          Тело его предали погребенью
              Он лежит
          На Марсовом
              Поле.

          А там, где осталась мать,
          Где ему не бывать
              Боле,
          Сидит у окошка
          Старая кошка,
              Ловит лапой луну...

          Ползает Мартин по полу:
          "Соколы вы мои, соколы,
              В плену вы,
              В плену!"
          Голос его все глуше, глуше,
          Кто-то давит его, кто-то душит,
              Палит огнем.

          Но спокойно звенит
              За окном,
          То погаснув, то вспыхнув
              Снова,
          Железное
              Слово:
          "Рре-эс-пуу-ублика!"