Порой, тоску мою пытаясь превозмочь,
Я мысли черные гоню с досадой прочь,
     На миг печали бремя скину,-
Запросится душа на полевой простор,
И, зачарованный мечтой, рисует взор
     Родную, милую картину:
 
Давно уж день. Но тишь в деревне у реки:
Спят после розговен пасхальных мужики,
     Утомлены мольбой всенощной.
В зеленом бархате далекие поля.
Лучами вешними согретая, земля
Вся дышит силою живительной и мощной.
На почках гибких верб белеет нежный пух.
Трепещет ласково убогая ракитка.
И сердцу весело, и замирает дух,
И ловит в тишине дремотной острый слух,
     Как где-то стукнула калитка.
Вот говор долетел,- откуда, чей, бог весть!
Сплелися сочный бас и голос женский, тонкий,
Души восторженной привет - о Чуде весть,
И поцелуй, и смех раскатистый и звонкий.
Веселым говором нарушен тихий сон,
     Разбужен воздух бодрым смехом.
И голос молодой стократно повторен
     По всей деревне гулким эхом.
И вмиг всё ожило! Как в сказке, стали вдруг -
Поляна, улицы и изумрудный луг
     Полны ликующим народом.
Скликают девушки замедливших подруг.
Вот - с песней - сомкнут их нарядно-пестрый круг,
     И правит солнце хороводом!
Призывно-радостен торжественный трезвон.
Немых полей простор бескрайный напоен
     Певцов незримых звучной трелью.
И, набираясь сил для будущих работ,
Крестьянский люд досуг и душу отдает
     Тревогой будничных забот
     Не омраченному веселью.
 
...О брат мой! Сердце мне упреком не тревожь!
Пусть краски светлые моей картины - ложь!
Я утолить хочу мой скорбный дух обманом,
В красивом вымысле хочу обресть бальзам
     Невысыхающим слезам,
     Незакрывающимся ранам.