В неверный час, меж днем и темнотой,
     Когда туман синеет над водой,
     В час грешных дум, видений* тайн и дел,
     Которых луч узреть бы не хотел,
     А тьма укрыть, чья тень, чей образ там,
     На берегу, склонивши взор к волнам,
     Стоит вблизи нагбенного креста?
     Он не живой. Но также не мечта:
     Сей острый взгляд с возвышенным челом
     И две руки, сложенные крестом.
     Пред ним лепечут волны и бегут,
     И вновь приходят, и о скалы бьют;
     Как легкие ветрилы, облака
     Над морем носятся издалека.
     И вот глядит неведомая тень
     На тот восток, где новый брезжит день;
     Там Франция! -- там край ее родной
     И славы след, быть может скрытый мглой'
     Там, средь войны, ее неслися дни...
     О! для чего так кончились они!..
     Прости, о слава! обманувший друг.
     Опасный ты, но чудный, мощный звук;
     И скиптр... о вас забыл Наполеон;

     Хотя давно умерший, любит он
     Сей малый остров, брошенный в морях,
     Где сгнил его и червем съеден прах,
     Где он страдал, покинут от друзей,
     Презрев судьбу с гордыней прежних дней,
     Где стаивал он на брегу морском,
     Как ныне грустен, руки сжав крестом.
     О! как в лице его еще видны
     Следы забот и внутренней войны,
     И быстрый взор, дивящий слабый ум,
     Хоть чужд страстей, все полон прежних дум;
     Сей взор как трепет в сердце проникал
     И тайные желанья узнавал,
     Он тот же все; и той же шляпой он,
     Сопутницею жизни, осенен.
     Но -- посмотри -- уж день блеснул в струях.
     Призрака нет, все пусто на скалах.
     Нередко внемлет житель сих брегов
     Чудесные рассказы рыбаков.
     Когда гроза бунтует и шумит,
     И блещет молния, и гром гремит,
     Мгновенный луч нередко озарял
     Печальну тень, стоящую меж скал.
     Один пловец, как ни был страх велик,
     Мог различить недвижный смуглый лик,
     Под шляпою, с нахмуренным челом,
     И две руки, сложенные крестом.