Я знал тебя, Москва, еще невзрачно-скромной,
     Когда кругом пруда реки Неглинной, где
     Теперь разводят сквер, лежал пустырь огромный,
     И утки вольные жизнь тешили в воде;

     Когда поблизости гремели балаганы
     Бессвязной музыкой, и р,яд больших картин
     Пред ними - рисовал таинственные страны,
     Покой гренландских льдов, Алжира знойный сплин;

     Когда на улице звон двухэтажных конок
     Был мелодичней, чем колес жестокий треск,
     И лампы в фонарях дивились, как спросонок,
     На газовый рожок, как на небесный блеск;

     Когда еще был жив тот «город», где героев
     Островский выбирал: мир скученных домов,
     Промозглых, сумрачных, сырых, - какой-то Ноев
     Ковчег, вмещающий все образы скотов.

     Но изменилось всё! Ты стала, в буйстве злобы,
     Всё сокрушать, спеша очиститься от скверн,
     На месте флигельков восстали небоскребы,
     И всюду запестрел бесстыдный стиль - модерн...