Утром —
       еле глаза протрут —
люди
   плечи впрягают в труд.
В небе
     ночи еще синева,
еще темен
       туч сеновал...
А уже,
    звеня и дрожа,
по путям
       трамвай пробежал;
и уже,
    ломясь от зевот,
раскрывает
        цеха завод,
Яви пленка
         еще тонка,
еще призрачна
           зудь станка...
Утро
  точит свое лезвиё;
зори
  взялись за дело свое.
В небо
    руки свои воздев,
штукатуры
       встают везде.
Кисть красильщика
              и маляра
тянет
   суриковые колера...
Светлый глаз свой
                и чуткий слух
люди отдали
         ремеслу.
Если любишь ты жизнь,
                  поэт,—
раным-рано проснись,
                 чуть свет.
Чтоб рука
       не легла, как плеть,
встань у песен
            пылать и тлеть.
Каждый звук свой
               и каждый слог
преврати
      в людей ремесло,
чтоб трясло,
        как кирка забой,
сердце —
        дней глубину —
                    тобой.
Слушай,
    чтоб не смолкал твой слух,
этот грохот
        и этот стук;
помни,
    чтоб не ослеп твой глаз,
этот отблеск
         и этот лязг.
Не опускай
        напряженных плеч,
не облегчай
      боевую речь;
пусть, хитра она
              и тонка,
вьется стружкой
           вокруг станка.