Если день смерк,
если звук смолк,
все же бегут вверх
соки сосновых смол.
 
С горем наперевес,
горло бедой сжав,
фабрик и деревень
заговори, шаг:
 
«Тяжек и глух гроб,
скован и смыт смех,
низко пригнуть смогло
горе к земле всех!
 
Если умолк один,
даже и самый живой,
тысячами родин,
жизнь, отмети за него!»
 
С горем наперевес,
зубы бедой сжав,
фабрик и деревень
ширься, гуди, шаг:
 
«Стой, спекулянт-смерть,
хриплый твой вой лжив,
нашего дня не сметь
трогать: он весь жив!
 
Ближе плечом к плечу,—
нищей ли широте,
пасынкам ли лачуг
жаться, осиротев?!»
 
С горем наперевес,
зубы тоской сжав,
фабрик и деревень
ширься, тугой шаг:
 
«Станем на караул,
чтоб не взошла враги
на самую
дорогую
из наших могил!
 
Если день смерк,
если смех смолк,
слушайте ход вверх
жизнью гонимых смол!»
 
С горем наперевес,
зубы тоской сжав,
фабрик и деревень
ширься, сплошной шаг!