ВСТУПЛЕНИЕ

     Осенний день тихонько угасал
     На высоте гранитных шведских скал.
     Туман облек поверхности озер,
     Так что едва заметить мог бы взор
     Бегущий белый парус рыбака.
     Я выходил тогда из рудника,
     Где золото, земных трудов предмет,
     Там люди достают уж много лет;
     Здесь обратились страсти все в одну,
     И вечный стук тревожит тишину;
     Между столпов гранитных и аркад
     Блестит огонь трепещущих лампад,
     Как мысль в уме, подавленном тоской,
     Кидая свет бессильный и пустой!..

     Но если очи, в бесприветной мгле
     Угасшие, морщины на челе,
     Но если бледный вялый цвет ланит
     И равнодушный молчаливый вид,
     Но если вздох, потерянный в тиши,
     Являют грусть глубокую души,-
     О! не завидуйте судьбе такой.
     Печальна жизнь в могиле золотой.
     Поверьте мне, немногие из них
     Могли собрать плоды трудов своих.

     Не нахожу достаточных речей,
     Чтоб описать восторг души моей,
     Когда я вновь взглянул на небеса,
     И освежила голову роса.
     Тянулись цепью острые скалы
     Передо мной; пустынные орлы
     Носилися, крича средь высоты.
     Я зрел вдали кудрявые кусты
     У озера спокойных берегов
     И стебли черные сухих дубов.
     От рудника вился, желтея, путь...
     Как я желал скорей в себя вдохнуть
     Прохладный воздух, вольный, как народ
     Тех гор, куда сей узкий путь ведет.

     Вожатому подарок я вручил,
     Но, признаюсь, меня он удивил,
     Когда не принял денег. Я не мог
     Понять, зачем, и снова в кошелек
     Не смел их положить... Его черты
     (Развалины минувшей красоты,
     Хоть не являли старости оне),
     Казалося, знакомы были мне.

     И подойдя, взяв за руку меня:
     "Напрасно б,- он сказал,- скрывался я!
     Так, Джюлио пред вами, но не тот,
     Кто по струям венецианских вод
     В украшенной гондоле пролетал.
     Я жил, я жил и много испытал;
     Не для корысти я в стране чужой:
     Могилы тьма сходна с моей душой,
     В которой страсти, лета и мечты
     Изрыли бездну вечной пустоты...
     Но я молю вас только об одном,
     Молю: возьмите этот свиток.
     В нем, В нем мир всю жизнь души моей найдет-
     И, может быть, он вас остережет!"
     Тут скрылся быстро пасмурный чудак,
     И посмеялся я над ним; бедняк,
     Я полагал, рассудок потеряв,
     Не потерял еще свой пылкий нрав;
     Но, пробегая свиток (видит бог),
     Я много слез остановить не мог.

     *

     Есть край: его Италией зовут;
     Как божьи птицы, мнится, там живут
     Покойно, вольно и беспечно. И прошлец,
     Германии иль Англии жилец,
     Дивится часто счастию людей,
     Скрывающих улыбкою очей
     Безумный пыл и тайный яд страстей.
     Вам, жителям холодной стороны,
     Не перенять сей ложной тишины,
     Хотя ни месть, ни ревность, ни любовь
     Не могут в вас зажечь так сильно кровь,
     Как в том, кто близ Неаполя рожден:
     Для крайностей ваш дух не сотворен!..
     Спокойны вы!., на ваш унылый край
     Навек я променял сей южный рай,
     Где тополи, обвитые лозой,
     Хотят шатер достигнуть голубой,
     Где любят моря синие валы
     Баюкать тень береговой скалы...

     Вблизи Неаполя мой пышный дом
     Белеется на берегу морском,
     И вкруг него веселые сады;
     Мосты, фонтаны, бюсты и пруды
     Я не могу на память перечесть;
     И там у вод, в лимонной роще, есть
     Беседка; всех других она милей,
     Однако вспомнить я боюсь об ней.
     Она душистым запахом полна,
     Уединенна и всегда темна.
     Ах! здесь любовь моя погребена;
     Здесь крест, нагнутый временем, торчит
     Над холмиком, где Лоры труп сокрыт.

     При верной помощи теней ночных,
     Бывало, мы, укрывшись от родных,
     Туманною озарены луной,
     Спешили с ней туда рука с рукой;
     И Лора, лютню взяв, певала мне...
     Ее плечо горело как в огне,
     Когда к нему я голову склонял
     И пойманные кудри целовал...
     Как гордо волновалась грудь твоя,
     Коль, очи в очи томно устреми,
     Твой Джюлио слова любви твердил;
     Лукаво милый пальчик мне грозил,
     Когда я, у твоих склоняясь ног,
     Восторг в душе остановить не мог...

     Случалось, после я любил сильней,
     Чем в этот раз; но жалость лишь о сей
     Любви живет, горит в груди моей.
     Она прошла, таков судьбы закон,
     Неумолим и непреклонен он,
     Хотя щадит луны любезной свет,
     Как памятник всего, чего уж нет.

     О тень священная! простишь ли ты
     Тому, кто обманул твои мечты,
     Кто обольстил невинную тебя
     И навсегда оставил, не скорбя?
     Я страсть твою употребил во зло,
     Но ты взгляни на бледное чело,
     Которое изрыли не труды,-
     На нем раскаянья и мук следы;
     Взгляни на степь, куда я убежал,
     На снежные вершины шведских скал,
     На эту бездну смрадной темноты,
     Где носятся, как дым, твои черты,
     На ложе, где с рыданием, с тоской
     Кляну себя с минуты роковой...
     И сжалься, сжалься, сжалься надо мной!..
     .................................
     .................................

     Когда мы женщину обманем, тайный страх
     Живет для нас в младых ее очах;
     Как в зеркале, вину во взоре том
     Мы различив, укор себе прочтем.
     Вот отчего, оставя отчий дом,
     Я поспешил, бессмысленный, бежать,
     Чтоб где-нибудь рассеянье сыскать!
     Но с Лорой я проститься захотел.
     Я объявил, что мне в чужой предел
     Отправиться на много должно лет,
     Чтоб осмотреть великий божий свет.
     "Зачем тебе! - воскликнула она,-
     Что даст тебе чужая сторона,
     Когда ты здесь не хочешь быть счастлив?..
     Подумай, Джюлио! - тут, взор склонив,
     Она меня рукою обняла,-
     Ах, я почти уверена была,
     Что не откажешь в просьбе мне одной:
     Не покидай меня, возьми с собой,
     Не преступи вторично свой обет...
     Теперь... ты должен знать!.." - "Нет, Лора, нет!-
     Воскликнул я,- оставь меня, забудь;
     Привязанность былую не вдохнуть
     В холодную к тебе отныне грудь;
     Как странники на небе, облака,
     Свободно сердце и любовь легка".
     И, побледнев как будто бы сквозь сна,
     В ответ сказала тихо мне она:
     "Итак, прости навек, любезный мой;
     Жестокий друг, обманщик дорогой;
     Когда бы знал, что оставляешь ты...
     Однако прочь безумные мечты,
     Надежда! сердце это не смущай...
     Ты более не мой... прощай!., прощай!..
     Желаю, чтоб тебя в чужой стране
     Не мучила бы память обо мне..."

     То был глубокий вещей скорби глас.
     Так мы расстались. Кто жалчей из нас,
     Пускай в своем уме рассудит тот,
     Кто некогда сии листы прочтет.

     Зачем цену утраты на земле
     Мы познаем, когда уж в вечной мгле
     Сокровище потонет, и никак
     Нельзя разгнать его покрывший мрак?
     Любовь младых, прелестных женских глаз,
     По редкости, сокровище для нас
     (Так мало дев, умеющих любить);
     Мы день и ночь должны его хранить;
     И горе! если скроется оно:
     Навек блаженства сердце лишено.
     Мы только раз один в кругу земном
     Горим взаимной нежности огнем.

     Пять целых лет провел в Париже я.
     Шалил, именье с временем губя;
     Первоначальной страсти жар святой
     Я называл младенческой мечтой.
     Дорога славы, заманив мой взор,
     Наскучила мне. Совести укор
     Убить любовью новой захотев,
     Я стал искать беседы юных дев;
     Когда же охладел к ним наконец,
     Представила мне дружба свой венец;
     Повеселив меня немного дней,
     Распался он на голове моей...
     Я стал бродить, печален и один;
     Меня уверили, что это сплин;
     Когда же надоели доктора,
     Я хладнокровно их согнал с двора.

     Душа моя была пуста, жестка.
     Я походил тогда на бедняка:
     Надеясь клад найти, глубокий ров
     Он ископал среди своих садов,
     Испортить не страшась гряды цветов,
     Рыл, рыл - вдруг что-то застучало - он
     Вздрогнул... предмет трудов его найден -
     Приблизился... торопится... глядит:
     Что ж? - перед ним гнилой скелет лежит

     "Заботы вьются в сумраке ночей
     Вкруг ложа мягкого, златых кистей;
     У изголовья совесть-скорпион
     От вежд засохших гонит сладкий сон;
     Как ветр преследует по небу вдаль
     Оторванные тучки, так печаль,
     В одну и ту же с нами сев ладью,
     Не отстает ни в куще, ни в бою",-
     Так римский говорит поэт-мудрец.
     Ах! это испытал я наконец,
     Отправившись, не зная сам куда,
     И с Сеною простившись навсегда!..
     Ни диких гор Швейцарии снега,
     Ни Рейна вдохновенные брега,
     Ничем мне ум наполнить не могли
     И сердцу ничего не принесли.
     ...................................
     ...................................

     Венеция! о, как прекрасна ты,
     Когда, как звезды спавши с высоты,
     Огни по влажным улицам твоим
     Скользят; и с блеском синим, золотым
     То затрепещут и погаснут вдруг,
     То вновь зажгутся; там далекий звук,
     Как благодарность в злой душе, порой
     Раздастся и умрет во тьме ночной:
     То песнь красавицы, с ней друг ея;
     Они поют, и мчится их ладья.
     Народ, теснясь на берегу, кипит.
     Оттуда любопытный взор следит
     Какой-нибудь красивый павильон,
     Который бегло в волнах отражен.
     Разнообразный плеск и весел шум
     Приводят много чувств и много дум;
     И много чудных случаев рождал
     Ничем не нарушимый карнавал.

     Я прихожу в гремящий маскерад,
     Нарядов блеск там ослепляет взгляд;
     Здесь не узнает муж жены своей.
     Какой-нибудь лукавый чичисбей,
     Под маской, близ него проходит с ней;
     И муж готов божиться, что жена
     Лежит в дому отчаянно больна...
     Но если все проник ревнивый взор -
     Тотчас кинжал решит недолгий спор,
     Хотя ненужно пролитая кровь
     Уж не воротит женскую любовь!..
     Так мысля, в зале тихо я блуждал
     И разных лиц движенья наблюдал;
     Но, как пустые грезы снов пустых,
     Чтоб рассказать, я не запомню их.
     И вижу маску: мне грозит она.
     Огонь паров застольного вина
     Смутил мой ум, волнуя кровь мою.
     Я домино окутался, встаю,
     Открыл лицо, за тайным чудаком
     Стремлюсь и покидаю шумный дом.
     Быстрее ног преследуют его
     Мои глаза, не помня ничего;
     Вослед за ним, хотя и не хотел,
     На лестницу крутую я взлетел!..