В карманах проданных я руки грел свои;
Наряд мой был убог, пальто – одно названье;
Твоим попутчиком, я, Муза, был в скитанье
И – о-ля-ля! – мечтал о сказочной любви.

Таким видел себя юный Артюр Рембо, опрокидывая нежную французскую поэзию XIX века, эту зефирно-белую, кисейную барышню в грязь Монмартра, в руки «Жан-Мари» и «Искательниц вшей», к ногам «Сидящих» бродяг и бедняков . Дерзким пророком нового времени увидел его Поль Верлен – мягкий и хрупкий, как пальцы пианиста, несчастный и безвозвратный, как вчерашний осенний день. Такими увидела их режиссер Агнешка Холланд.

Фильмы о великих – затея искусительная и опасная, и еще, как заметил бы Хантер Томпсон, вынимая изо рта мундштук, «затея ответственная». Не нужно пестрого карнавала рекламы. Весь мир знает эти имена. Он ждет, затаив дыхание. Его внимание и любопытство уже в твоих руках, режиссер. Как ты этим распорядишься? Какой актер отважится примерить маску поэта? Мы хорошо знаем, какими фальшивками в разное время оказывались в кино Эрнесто «Че» Гевара, Александр Македонский, Чингисхан…

Как ни странно, очень средний режиссер Агнешка Холланд знала, что делает, отдавая роли Леонардо ДиКаприо и Дэвиду Тьюлису, позволяя, тем самым, родиться одному из лучших своих фильмов.

Благодаря «…затмению» я окончательно убежден: лучшие свои роли ДиКаприо сыграл до «Титаника». «Комната Марвина», «Что гложет Гилберта Грейпа?», «Дневник Баскетболиста», «Железная Маска». В Америке не было более талантливого молодого актера. И не известно, будет ли уже.

Нынче ДиКаприо другой. Мальчик вырос. Звездный вирус пережит и выведен из крови вместе с остатками кокаина. В стремлении изменить давлеющее над ним амплуа, опытный уже актер насилует свою природу, выбирая умышленно мужественные, «взрослые», как ему кажется роли. До сих пор плоды борьбы с собой вроде «Авиатора» или «Кровавого алмаза» выглядят искусственно. Хотя, я не верю, чтобы талант, со временем, не трансформировался во что-то стоящее. Если ДиКаприо снова не сорвется обтирать собой калифорнийские клубы и калифорнийских шлюх, у наших челюстей еще будет повод восторженно отвиснуть. Однако все, что было до «Титаника» - не просто высококлассная игра – вместе с миллионами зрителей я видел и чувствовал, как этот парень проживал на экране жизни своих героев. Легко и непринужденно, умудряясь не сойти с ума от радикальных перевоплощений.

Изначально на роль Рембо претендовал Ривер Феникс («Мой личный штат Айдахо»). Но у судьбы были другие планы. Как многие рано вспыхнувшие таланты, Феникс умер от передозировки прямо на пороге клуба, принадлежащего Джонни Деппу. На роль утвердили Ди Каприо. Не знаю как у вас, но у меня мороз по коже от этих странных, еле уловимых мистических совпадений…

Итак, богатый на сюрпризы XIX век. Очарованный поэзией юного дарования, Поль Верлен приглашает в письме Артюра Рембо в Париж – познакомиться, абсента попить. Известно, что визуальный ряд фильма – дело рук и плоды воспаленной фантазии, по меньшей мере, троих человек – режиссера, художника и оператора. Умышленно, интуитивно или случайно – не знаю, однако им удалось нащупать единственно правильную, импрессионистскую эстетику «картинки». Бледные, серо-коричневые тона, осенняя хмурость – как будто герои сошли с картины Писсаро или Дега, что мгновенно вызывает доверие к историчности времени.

Артюр Рембо – врывается в зрительское сознание самовлюбленным эгоситом. Хуже того, эгоистом, знающим о своей гениальности.

Обнюхивайте блюд роскошную блевоту,
Пируйте – чтоб гортань отравой опилась!
Ваш детский ряд голов огладив мимолетом,
Поэт вам говорит: «Безумие на вас! »

Вытерпеть такого рядом больше двух минут не представляется возможным. Хочется всадить пулю в лоб. Поль Верлен слишком слаб для этого, но даже он рискнет однажды нажать на крючок револьвера.

Собственное, Верлен… До сих пор я разливался комплиментами в адрес ДиКаприо. Но я склоняюсь к тому, что в «Полном затмении» Тьюлис переиграл Лео. Это не сравнение, у кого «талант длиннее». Просто роль ему досталась сочнее.

С Рембо все ясно. Он верен себе. Он вообще крепкий и решительный парень. Даже, когда дает слабину, потом он извлекает из нее урок и становится вдвое сильнее. А человек-сомнение Верлен безнадежно запутан в себе. Вокруг него сплошная паутина выбора – желание быть поэтом и понимание, что рядом с Рембо он уже никуда не годится, желание любить и не способность выбрать между здравым рассудком (жена, дети, семья) и страстью (Рембо). Каждая коллизия рождает яркие, будоражащие зрительское сознание сцены.

Верлен прощает Рембо многие его буйные выходки. Он готов простить даже пригвожденную ножом к столу руку. В то же время, охваченный чувствами, он – «слепой, лысый педик» - слаб и беззащитен настолько, что противен сам себе. Особенно, когда рядом жена… Она не должна видеть слабость, да он ведь и не слаб. Смотрите – он так легко швыряет ее, беременную, на пол. С упоением всемогущего тирана поджигает ей свечкой волосы. Все для того, чтобы обмануться себя в свой силе, и, спустя мгновение, разрыдаться на плече у Рембо, пуская абсентные слюни.

Должен сказать, ни у ДиКаприо ни у Тьюлиса не возникло актерских проблем еще по одной, важной причине - настоящая поэзия. С наготой этой правды не сравнится никакое румынское порно. В стихах обнажается… душа. Читая Верлена, его садово-парковые, исполненные романтики летних вечеров поэзии, мое раздраженное воображение рисует персонажа в стиле Тьюлиса и никого другого. В то же время, читайте Рембо и чувствуйте непроизвольно нарастающую громкость, чувствуйте, как руки наливаются крепкостью сжатых кулаков, слушайте барабанную дробь сердца… Размашистый шаг, резкие движения, острые суждения… ДиКаприо в «Полном затмении». Поэты сполна открыли себя миру. Нужно было только подсмотреть.

«Кабы вы знали, из какого сора…», - убедительно напомнила режиссер Агнешка Холланд. Истинный автор, наделенный талантом - бушующий пожар. Он на краю, он всегда на пределе, ведь чувствует все во сто крат сильнее, как постоянно раздраженный клубок нервных окончаний… После «Полного затмения» хочется, следуя примеру юного хулигана и весельчака Артюра Рембо, нассать на дверь Николаевского союза писателей, а все их чайные творческие вечера, библиотечные сборники и унылый треп о национальной духовности свалить в мусорный бак.

© Raul Duke