Коробка пуста. Это — просто кнопка. Допустим, её можно никогда не закрывать. В ней можно хранить ценности, ведь она выглядит очень солидно. Или, её можно просто поставить на шкаф, как украшение. Жаль только, что кнопочку эту спустя день мы больше не увидим. Кнопка, кнопка…

Нажать ли тебя? В мире умрёт какой-то неизвестный. Я просто разверну утром газету, которую раскидывает по улицам мальчик-посыльный, пробегусь глазами по некрологу… может, одного из этих людей убил именно я. Но, ведь, как об этом узнать? Как доказать? Быть может, мистер Стюард ищет причину убить кого-нибудь, чтобы потом свалить всё на меня? Допустим, он скажет: «Это он нажал на кнопку! Он повинен в смерти убитого мной человека! » И меня посадят? Не думаю. Эта посылка пуста. Как он вообще может узнать о том, нажал ли я на кнопку?

Это была посылка всему миру. Небольшая коробочка, в которой под стеклянным куполом спрятана большая красная кнопка. В русском анекдоте как-то нажали на красную кнопку, и генералу только и оставалось, как американским гостям орать: «Да нет больше вашей Америки! » Каждый зритель задумался на несколько мгновений, «а я бы убил кого-то мне безразличного за деньги? » И вопреки ироничной мэтисоновской прозе, Ричард Келли нашёл в этом вопросе свой целый новый мир.

Опять смерть. Опять апокалипсис. Опять где-то на задворках вселенной сознания спрятался мыслящий разум. Как бог из игры «Sims», в которой нет никакого смысла. Как мысль, рождённая в мысли.

Возможно, это всего лишь синдром поиска глубинного смысла. Но есть что-то в этом великолепное. В нагромождении бесполезными деталями. В бессмысленной сложности, которую Келли просто обожает и строит самыми дешёвыми методами. В какой-то необычной простоте финала.

И есть нечто лиричное в фоне главной семейки фильма. По прошествии сюжетного времени, голову не покидали мысли, что семья Льюис была некоторым родом проекции мира, единственной правильной реальности. Столкновение сентиментализма и реализма, которым являлись жена и муж. И планы будущего в лице сынишки. И загадочная фигура бога — мистера Стюарда. Быть может, небольшая красная кнопка в вольной интерпретации является яблоком раздора. И, конечно же, в таком случае гадким змием-искусителем был кризис и недостаток финансов.

Из миксера стал выделяться умелый саспенс, как неожиданный побочный эффект, именно в лице которого и становится понятно, что Келли взрослеет и всё же совершенствуется. Ведь, если странные символы Донни Дарко являлись чем-то неподвластным пониманию, то основные неразборчивые акценты Посылки кажутся уже расставленными грамотно умными бессмысленностями.

Просто главным уже становится не сама философия. Важно принять правила игры Ричарда Келли. Без покорения его творчество, к сожалению, не воспринимается в большинстве своём. И так и останется слишком нудным и муторным «не знаю чем».

Становится страшно. Действительно страшно.

Когда люди безмолвно бредут за тобой по коридорам библиотеки. Когда инвалид чувствует к полулицему Стюарду безмерную любовь и благодарность. Когда зевнув в миллионный раз начинаешь считать, что твоя собственная жизнь гораздо интересней фильма на экране. Здесь что-то действительно не так.

И даже неожиданное раскрытие смысла кнопки и её формы, приведённое мистером Стюардом, простое, как обувная коробка, кажется неким всевышним пафосом, истерическим издевательством над зрителями. Потому что Келли любит, когда в его работах пытаются открыть новые грани самостоятельно. Келли любит, когда из хаоса пытаются создать порядок.

Келли снова показал смерть мира, апокалипсис света. Возможно, в этом и заключается его страсть. Он ищет в зрителях богов. Тех, кто может создать из его первозданного хаоса мир.

Нечто религиозное, протянутое под призмой понимания и нарочно скрытое под истиной. Нечто личное под тяжестью глобального.