14 лет. Трудный период взросления, в который гормоны устраивают свистопляску, не определены ценностные ориентиры, жизнь не нуждается в смысле. Советским детям смыл объясняли с пеленок, современным — никто, потому что взрослые и сами потеряны после того как попали в новую действительность.

Дети бывают жестокими тварями, они слабы и могут предать за конфетку, дискотеку, социальное положение. Они выпьют стакан дешевого вина, который им предложит старшеклассница, девочки снимут джинсы перед самым клевым мальчиком, и каждый в тот или иной момент получит в морду. Любой диспут об индивидуальности можно завершить собственными воспоминаниями: «А что я сделал, чтобы попасть в компанию». Таких большинство, огромная часть населения земного шара, которая позже пройдет серой массой по улицам городов и поселков.

Валерия Гай-Германика сняла очень честное кино о периоде взросления в неблагополучной школе, за что получила два приза на Каннском кинофестивале — огромная удача для начинающего режиссера без громкого имени и с забытыми традициями национального кинематографа.

В режиссера летят камушки за псевдодокументалистику и жестокость в кадре. Она скромно молчит и если задают вопросы, односложно отвечает. Самая полезная информация, это то, что она разложила себя на трех героинь.

«Все умрут, а я останусь» меня очень зацепил. Это как киножурнал Ералаш, в котором пионеры осознали сексуальную потребность и потребность социализации, а вокруг одни хулиганы и двоечники. Только вот Ералаш никто в правдивости никогда не обвинял. Послать на три буквы Грачевского…

Фильм оставляет осадок, кажется, что у героинь нет будущего. Что девственность, потерянная на полу грязного подвала за пять минут, когда мечталось о волшебных лучах, самая страшная потеря в жизни, едва ли не определяющая будущее. Что смена наклеек с принцессами на травку и засосы на лавке — ошибка, которая приведет как минимум в ПТУ. Что заснуть в отключке около сортира под щелчки фотокамер — позор, который будешь припоминать в последние минуты жизни спустя шестьдесят лет.

Но все проходит. На самом то деле, это всего лишь инициация. Им зато зубы не вырывают как в Африке. Кто-то, конечно, так и останется на этой стадии, остальные пойдут дальше, и тогда начнется другая история, схожая с «Иглой» Виктора Цоя. «Все уйдут, а я останусь».

Кто обвинит юных актрис в дурновкусии к ролям, с причитаниями, какие такие родители пустили девочек на съемочную площадку к этой безнравственной Германике, пересмотрите «Груз-200» Балабанова, где ту же Агнию Кузнецову, привязанной к кровати, и напоенной до смертельной апатии, лежащей рядом с двумя трупами… В общем, «Все умрут, а я останусь» еще очень легкое кино. Этакое дидактическое пособие по педагогике, ведь многие родители не знают, что на самом деле творится в школах, а передачи Малахова про детскую жестокость вряд ли помогут составить объективную картину. Хотя и Валерия Гай-Германика не совсем то объективна. В этом смысле кино точечно. Многие скажут, что в их школе было по-другому. Но есть и такие учебные заведения, такие родители и такие дети.

«Все умрут, а я останусь» свежий вздох российского кинематографа, шанс, что найдутся подобные талантливые режиссеры с другими темами, но с тем же уровнем качества.