Я не знаю, что там с чувственностью у Висконти, но у Манна таки это произведение не по сюжету Нашей Раши: "И манишь меня, и манишь..."
Ашенбах у Манна погиб именно тогда, когда предал свою любовь. Когда от прекрасного возвышенного чувства осталось нарисованное лицо. Когда красота померкла перед желанием обладать.
Поначалу он восхищался мальчиком как произведением искусства. Это не было влюбленностью в человека. Ашенбах любил то острое волнующее чувство, которое возникает у творческих людей перед лицом прекрасного. Он не хотел даже понимать польскую речь, ему было достаточно слушать голос Тадзио как музыку. Для него Тадзио был лишь воплощением неуловимой красоты. Но все изменилось. И вот когда чувственность взяла верх над всем, что составляло красоту души писателя Ашенбаха, тогда он и погиб. Потому что душа его погибла.
Неслучайно одной из последних сцен книги (ну, и фильма) является момент, когда другой мальчик, друг Тадзио, который еще недавно целовал его, погружает прекрасное лицо Тадзио в песок. Так же и Ашенбах смешал с грязью все высокое, что было в его чувстве. Он тоже втоптал Тадзио в грязь. И умер предателем.