НАСИЛИЕ НА ЭКСПОРТ
По части насилия и извращений азиаты всегда были непревзойденными искусниками.
Китайские мучители придумали мучительную смерть от тысячи порезов; китайские коновалы первыми научились превращать детей в уродцев, которые, как все экзотическое, пользовались бешеной популярностью у знати.
Японцы издавна культивировали смерть в самурайских традициях.
Корейцы до сих пор отличаются повышенной всеядностью, кроме того, судя по работам Ким Ки-Дука, - особым трепетом к воспеванию благородных увечий, как, например, рыболовные крючки в женском влагалище.
Вполне понятно, почему проект «Три… экстрима» может взбудоражить интерес. Если три азиатских режиссера задались целью шокировать зрителя его же (зрителя) тайными страстями – логично предположить, что у них получиться, как получалось до сих пор.
1. ИГРА В ЯЩИК
Первая история «Ящик» - дело рук японского режиссера Такаши Миике. Когда в одном авторитетном издании я впервые встретил словосочетание режиссер-графоман, оно употреблялось в адрес Миике. Режиссер отличается поразительной работоспособностью. Его послужной список поистине огромен - более 70 фильмов за 15 лет работы! Качества, разумеется, никакого, в чем я сам убедился на примере кровавой мясорубки «Изо». Но когда речь заходит об авторском, короткометражном кино, любопытство побеждает.
В самом начале истории Такаши Миике предлагает обманный маневр, заслуживающий похвалы. Зрителю предлагается история двух близняшек-акробаток из бедного цирка. Завидуя успехам сестры, Сёко желает разделаться с Кеко, однако грубая затея заходит еще дальше, чем предполагалось. Итог печален. Финал – яркий своей неожиданностью, раскрывая суть маневра.
Глубоко копнув, Такаши Миике берется исследовать природу человеческой зависти, тайных желаний, раскаянья. Однако той глубины и образности, которая требуется в короткометражном кино не достигает, оставаясь на поверхности, увлеченный визуализацией. Предположу, что для Такаши Миике «Ящик» - это победа над собой. После череды боевиков и псевдоартхауса вдруг удается снять такой медленный, не лишенный красивых эпизодов фильм, с неожиданно минималистичным звуком и картинкой. Но для меня, для зрителя, «Ящик» остается занятной пустышкой, как флакончик из цветного стекла от туалетной воды.
2. ДЕСЕРТ МЕДИЧИ
Вторую историю - «Пельмени» - замесил китайский режиссер Фрут Чань. Основанный на книге Лилиан Ли сюжет, превращаясь в кино, отсылает зрителя к голливудской классике «Смерть ей к лицу» Роберта Земекиса. Чтобы удержать мужа, стареющая актриса прибегает к помощи странной особы, будто бы владеющей рецептом чудодейственных пельменей. Стабильное их употребление, по заверениям «вечно-молодой» особы, позволяет забыть о старости, и возвращает чуть ли не сладкие 18.
Перед просмотром этой истории советую не есть. Оставьте желудок в покое, ибо рецепт блюда взволнует до глубины кишечника. Гипер-реализм некоторых сцен вызывает у меня не катарсис, а отторжение.
При этом, если преодолеть рвотные позывы, новелла «Пельмени» окажется самой актуальной из всех историй. Без преувеличения, она имеет определенное социальное значение. Во-первых, нелишний раз напоминает, что «Все мы, все мы в этом мире тленны». В погоне за культом тела – сисек, ягодиц и пресса, - об это стоит помнить. Иначе – крайности и клиника. Во-вторых, вера в чудо, как ни парадоксально, должна иметь свои пределы. В противном случае… смотрите финал.
3. УБЕЙ ИЛИ УМРИ!
Третья новелла - «Снято! » - виделась мне самой многообещающей. После «Олдбоя» имя Пак Чхан-ук (или Чхан-ук Пак?) настолько глубоко и крепко укоренилось в мировом арт-кинематографе, что от него ожидаешь неизменно крепких побегов. И правда, в «Трех… экстримах» его история видится мне самой сильной. Но, как для человека, снявшего «Олдбой», «Сочувствие господину Месть» и «…госпоже Месть», напоминает, скорее, удачное упражнение в изящной словесности, но не саму поэзию.
Молодой, успешный, всеми любимый режиссер заканчивает съемку очередной сцены из будущего фильма. Дома его ожидает психопат… Режиссер приходит в себя окруженный декорациями съемочной площадки. Он привязан красной лентой к стене… За роялем, в дальнем углу, сидит, привязанная десятками струн к потолку жена. Между ними – свихнувшийся статист с топориком для рубки мяса. «Либо ты убьешь для меня человека, либо я отрежу руки твоей жене», - предлагает он режиссеру, намекая нам на сюжет «Пилы».
Драматическая основа «Снято» интересна своей перипетией. Герою предстоит сделать сложный выбор здесь и сейчас. И он не очевиден. Мизантроп Пак Чхан-ук бессовестно стебется над киноиндустрией, классовым и профессиональным неравенством, раздражает нервные окончания темы маленького человека. В фильме много символизма: веревки на манер марионеточных нитей, за которые будто дергает психопат, нескрываемая декоративность декораций - именно так – отсылающая нас к театру… абсурда (?), черно-белый плиточный пол, напоминающий шахматную доску, на которой разыгрывается партия. На кону – человеческая жизнь.
Для меня «Снято! » - безусловный лидер. Но я вот думаю, быть лучшим среди худшего и среднего – это не заслуга.
© Raul Duke (zebra_e@ukr.net)
|
