Изначально Франко Дзефирелли «видел» в обличии Иисуса Христа, не отваживаясь отдать предпочтение кому-то из них, Дастина Хоффмана и Аля Пачина – выдающихся молодых артистов, надежду нового Голливуда, в то время как Роберт Пауэлл проходил прослушивание на роль Иуды Искариота. Однако в последний момент режиссёр изменил решение и утвердил малоизвестного английского актёра, объяснив выбор примерно так¹: «Если глаза такой чистоты у Иуды, то какими же они должны быть у Христа?!» Быть может, именно тогда у Дзефирелли родилась оригинальная идея, как тонко подчеркнуть отличие мессии от окружавших его людей, начиная с Иоанна Крестителя и учеников, будущих апостолов, и заканчивая римлянами. Внимательные зрители отметили, что в сценах, где Иисус показан в детстве, только постигающим собственное предначертание, Он моргает всего несколько раз, а в основной части повествования – лишь однажды. Более того, художник по гриму резко усилил эффект опять-таки простым средством, нанеся Пауэллу по тонкой тёмно-синей полоске на каждое верхнее веко и по белой полоске – на нижнее, подчеркнув тем самым пронзительную синеву глаз исполнителя…

Истинная режиссура проявляется именно в таких моментах, остающихся малозаметными для основной части аудитории, но работающих на создание особой атмосферы, способствующих лучшему и наиболее полному донесению замысла. Причём это – лишь одна (хотя и характерная) деталь авторской концепции, разработанной коллективом единомышленников. Показательно, что продюсер лорд Лью Грейд, приступая к реализации проекта и заинтересовав серьёзных инвесторов², привлёк в качестве консультантов экспертов из Ватикана, Раввинского колледжа имени Лео Бека в Лондоне и Коранической школы в марокканском городе Мекнесе, а к Франко, истовому католику, с просьбой осуществить постановку обратился лично Римский Папа Павел VI. Кроме того, привлечение к написанию сценария признанного английского беллетриста и литературоведа Энтони Бёрджесса³ и Сузо Чекки Д’Амико, сотрудничавшей с крупнейшими итальянскими мастерами, в известной степени само по себе обеспечивало высокий уровень художественного осмысления Священного Писания.

Тем интереснее и важнее разобраться в том, какое послание несёт зрителям «Иисус из Назарета». Помня о богатой традиции в кинематографе (в частности, об опыте соотечественника Пьера Паоло Пазолини), авторы не могли, не спровоцировав упрёков в архаизме, подойти к экранизации буквалистски, взяв за основу эстетику благостных рождественских календарей. Одна из находок Франко Дзефирелли – демонстрация того, что квалифицируется в Новом Завете как чудо (Благовещение, исцеление увечных, воскрешение Лазаря, наконец, вознесение Христа на небо после распятия), предельно реалистично, преимущественно отражёнными средствами, без притязаний на постижение великих тайн. И это не видится уступкой современному рационалистическому мышлению, поскольку убедительность (в историческом смысле) событий не только не исключает, а, наоборот, подразумевает незримое присутствие Бога в гуще повседневной жизни. Бережная реконструкция атмосферы (съёмки велись в Тунисе, Марокко и Мексике), тщательность воссоздания предметов материальной культуры, органичное сосуществование на экране исполнителей, отобранных по типажному признаку, с мировыми «звёздами», богатство изобразительного решения – всё свидетельствует о вдохновении, не покидавшем кинематографистов. Другое дело, что, ища компромисс между церковными канонами и персональным видением Библии, Дзефирелли невольно привнёс в произведение толику противоречивости – или, как минимум, убрал в подтекст самую острую, жгуче актуальную сторону евангелий. Обеляя Иуду, павшего жертвой подлого обмана Зераха, и обрисовывая экстремистские действия зелотов – религиозно-политических фанатиков (к их числу отнесён даже Варавва!), режиссёр в то же время, скажем так, не заостряет внимания на заговоре Синедриона. Если воспринимать события поверхностно, формально, кажется, будто приговор Иисусу был вынесен чуть ли не «объективно», по трагическому стечению обстоятельств – и так же необъяснимо ведёт себя толпа, мгновенно отвернувшаяся от мессии и, не воспользовавшись предоставленной Понтием Пилатом возможностью, не избавившая Его от мук. Но… вспомним, как именно обращается к подсудимому Каиафа («Ты – Сын Божий?»), какие сомнения вдруг начинают одолевать прокуратора⁴, и уже не покажется странной мысль о созвучии дзефиреллиевской версии откровениям Михаила Булгакова, более определённо высказавшегося о злом умысле первосвященника с соратниками, о приведённом в исполнение изощрённом плане. Вот ведь парадокс! Искренность (по отношению к Ватикану) помыслов художника при обращении к личности Иисуса Христа вовсе не служит гарантией от того, что жизнеописание не наведёт на выводы, крамольные для христиан, облечённых высокой духовной властью и стоящих во главе такой могущественной и разветвлённой организации, на фоне которой Синедрион просто меркнет.


__________
1 – Цит. по статье Юлии Зуевой «Роберт Пауэлл. Актёр и джентльмен на 101 процент», Видео-АСС, 1996, №33, стр. 84.
2 – Итоговый производственный бюджет оценивается в $12-18 млн.
3 – Он уже зарекомендовал себя благодаря другому (только на ветхозаветном материале) мини-сериалу, «Моисей-законодатель» /1974/.
4 – И Энтони Куинн, и Род Стайгер заслуживают всяческих похвал, воплотив глубокие и колоритные образы, невзирая на крайне ограниченное по времени присутствие на экране.