Эпическое начало в киноискусстве, зародившееся в американском «вестерне» и развернувшееся в полную мощь в работах классиков советского кино, в последние годы и даже десятилетия переживает глубокий кризис, отразившийся в произведениях талантливых мастеров, попытавшихся вдохнуть новую жизнь в обобщенные конфликты, вовлекающие в свою орбиту широкие массы людей. Путь интеллектуализации и углубления в психологию, по которому пошли ведущие мастера европейского кино, вырождение эпического начала в американских «фильмах катастроф» и «космических операх», вплоть до застойных явлений в историко-революционном и военно-патриотическом жанре у нас,— все это свидетельствует о своеобразном тупике как раз в том направлении, с которым многие связывали перспективы кино в эпоху телевидения и видео.

Новая лента Меда Хондо «Саррауния» доказывает, что эпическая традиция в кино не умерла, а просто переместилась в иные широты. Картина построена на подлинных событиях конца XIX века, когда африканский континент делили между собой европейские колонизаторы. В центре повествования — образ героини, имя которой дало фильму название. Предводительница одного из языческих племен, Саррауния (актриса Эйе Кейто), не склонила голову перед безжалостным подразделением французской армии (восемь белых офицеров, большой отряд суданских наемников и главное — смертоносная пушка) и объединила вокруг себя отряды сопротивления — актуальный призыв к единству до сих пор раздираемого противоречиями континента.

Политическая актуальность темы вряд ли нуждается в доказательствах. Об этом говорит и сам фильм, и пути его создания. Действие происходит на территории современного Нигера, постановщик — один из лидеров современного антиимпериалистического киноискусства мавританец Мед Хондо (его памятный дебют, принесший ему всемирную известность,— «Солнце О» — стал названием фирмы, финансировавшей фильм вместе с правительством Буркина Фасо). Участие в создании фильма Министерства культуры Франции показывает правомерное стремление отречься от позорного наследия колониализма — по сюжету творящий кровавые расправы отряд официально дезавуируется французским командованием, факты остаютсяфактами — движется он по направлению к вновь актуальному Чаду.

Знаменательно и художественное своеобразие ленты. Почти забытый сегодня широкий экран, соответствующий африканским просторам, периодически прерывающие плановое течение событий пояснения «от автора», и песни-баллады во славу Саррау-нии и ее воинства, обобщенность центральных образов (абсолютному героизму африканцев противопоставлены трусливое соглашательство и патологическое злодейство, жажда богатства и власти предводителя отряда колонизаторов в гротескном исполнении Жана-Роже Мило), отказ от психологизма в пользу типажности — все это не признаки «слабости» молодой кинематографии, а закономерные черты эстетики экранного эпоса.Конечно, картина Меда Хондо несвободна и от недостатков. В эпопее Сарраунии есть элементы иллюстративности, не всегда отработаны связки между отдельными эпизодами, чувствуется и нехватка средств для столь масштабной постановки.

Но если мы сравним эту неровную ленту с английской «Миссией», то убедимся, что при всей безупречной выстроенности, ярких актерских работах таких звезд, как Роберт Де Ниро и Джереми Айронс, отработанности живописно-пластических решений и даже присуждении главного приза фестиваля в Канне, ей не хватает того внутреннего дыхания, которое африканская картина обретает в соединении пафоса борьбы за независимость и женской эмансипации и которое не в силах дать сага во славу миссионерской деятельности ордена иезуитов в конце XVIII века. С одной стороны восхваление цивилизаторской миссии христианства, хоть и облагороженное идеей, что индейцы — тоже люди (поэтому «Миссия» — картина хоть и консервативная, но не реакционная), с другой — призыв к радикальному преодолению разобщенности, в том числе и религиозной, во имя общей борьбы за независимость.

Именно поэтому победа, на мой взгляд, остается на стороне Меда Хондо, а не Роланда Жоффе, и касается это не только художественной правды, но и художественной перспективности живого эпоса в противовес выдыхающемуся, хоть и по-своему совершенному академизму.