Ещё в социально-психологической драме «Нож в воде» /1962/, а тем более – в ранних короткометражках режиссёра возникал мотив относительности и ограниченности представлений о внешнем мире у конкретного носителя сознания. Отсюда – всего шаг до погружения в проблематику пугающих аномалий человеческой психики, который тридцатидвухлетним Романом Поланским был сделан уже в Великобритании. «Отвращение», хотя и не произвело фурора, сопоставимого с триумфом «Психоза» /1960/ Альфреда Хичкока (между прочим, англичанина), и не удостоилось скандала, как «Подглядывающий Том» /1960/ Майкла Пауэлла, заставило говорить о польском кинематографисте как об уникальном мастере, блестяще владеющем сложным механизмом сотворения саспенса. Напряжение возникает непостижимым образом, в декорациях обычной лондонской квартиры, где находится бельгийка Кароль Леду, страдающая от подавленных сексуальных комплексов, которые прорываются наружу в тот момент, когда апартаменты покидает её сестра Элен, чьи отношения с Майклом изрядно шокировали Кароль… Причём подлинный страх рождается вследствие неизбежного сопереживания героине, словно инфицирующей чувством тотального «отвращения», не подозревая (или – не желая признаться даже самой себе), что причиной оного является тайное сладострастие.

Правда, следует помнить о чётком дистанцировании Поланского и сценаристов Жерара Браша и Дэвида Стоуна от сугубо жанровых опытов, даже таких выдающихся, как у Хичкока и Пауэлла. Эффект отстранения достигается смелым препарированием классики сюрреализма, в первую очередь – алогичного до гениальности «Андалусского пса» /1928/. Буквально продемонстрированное Луисом Бунюэлем и Сальвадором Дали рассечение бритвой человеческого (женского!) глаза уступило место более тонкому «вскрытию» этого органа, традиционного символа «входа» в подсознание, – посредством… вступительных титров. Обыденность, привычная (связная) картина мира в «Отвращении» не отбрасываются, но словно подтачиваются изнутри, высвечивая свою подлинную, отталкивающе неприятную сущность. Или же это, напротив, результат искажения больного сознания, отторгающего объективную реальность и её, реальности, отражение, то есть самоё себя?!.

Фильм, нельзя не признать, оставляет в смятении и с чувством полной неопределённости. Завеса тайны приоткроется позднее, после выхода «Ребёнка Розмари» /1968/ и «Жильца» /1976/, других работ Поланского. Лишь тогда, уже ретроспективно, станет ясно, что условная трилогия о сумасшествии, в которое неизбежно погружают крупнейшие города, мировые столицы (соответственно Лондон, Нью-Йорк, Париж), оставляет принципиально на усмотрение зрителей решать, верить ли в подлинность ежедневно творящегося кошмара, одновременно – обыденного и запредельного. А в данном случае – и какие суждения выносить о столь непростой, амбивалентной женской натуре, банальной «эротопсихопатке» (эпитет советского критика Ромила Соболева) или же сущем ангеле-дьяволе. Интересно, не в «Отвращении»¹ ли, где Катрин Денёв, по воспоминаниям очевидцев, пришлось испытать моменты даже психологического террора со стороны режиссёра, заметил одарённую актрису именно Бунюэль, пригласив в две собственные постановки?


__________
1 – Кстати, картина обошлась в производстве в сравнительно небольшую сумму ($0,3 млн.), но вызвала художественный резонанс, получив «Серебряного Медведя" и премию ФИПРЕССИ на МКФ в Западном Берлине.