Словно предвидя реакцию зрителей, Хичкок решил лично предуведомить действие вступительным словом, уверив, что и для него произошедшее осталось загадкой – каждый волен высказывать собственные гипотезы... Наряду с тривиальными (экологической и антропогенной) интерпретациями возникали совсем смелые предположения, включая попытку представить образы агрессивных пернатых неофрейдистски – материализацией латентных страхов американцев, для которых любое нападение с воздуха ассоциируется с угрозой ядерного удара. Не удивительно, что «Птицы» оставляли (и оставляют) в ещё большем смятении духа, нежели ужасающий «Психоз», где формально все тайны раскрывались. Ничто не пугает так, как неизвестное.

Особенно – если неизвестным вдруг оборачивается то, что хорошо знакомо, по-будничному привычно. Кружащие чайки или растущее скопище птиц во дворе школы внушают непередаваемое чувство тревоги. Хичкок можно сказать, принял знаменитый вызов Бунюэля, утверждавшего, что для того, чтобы понять, насколько хорошим режиссёром ты являешься, необходимо снять фильм без музыки. Не считая эпизода хорового пения, в саундтреке содержатся лишь диалоги и шумы. Причём гул пернатых, обработанный на электроаппаратуре, начинает звучать угрожающе сам по себе. Новый, символический смысл обретают и хорошо знакомые предметы: телефонная будка, напоминающая птичью клетку, дом, становящийся убежищем от яростных атак…

Хитроумный режиссёр, пожалуй, сознательно увёл зрителей даже от возможности верной постановки вопроса. Нападение птиц – не бунт природы против людей, во всяком случае по существу, а не по форме. Ни, более конкретно, живой природы, ни, более общо, природы в целом – сложившегося положения вещей. Знаменитый рекламный плакат фильма, где на плече у Хичкока восседает ворон, может послужить косвенной подсказкой, вызвав такие ли уж случайные ассоциации – с пока запрещённым шедевром Клузо, созданным, кстати, не без влияния работ английского коллеги. Над персонажами «Птиц» свершается тот же праведный суд, что и над обывателями из заштатного французского городка, получающими анонимки, подписанные «Ворон», – только на сей раз карающая сила тем более непознаваема и потому всемогуща. Ибо у каждого есть свой скелет в шкафу. В порочности человека, нередко – осознанно усугубляющего положение, Хичкок наверняка не сомневался, раз за разом повторяя эту мысль в своём творчестве, даже если не разделял усвоенный с детства христианский догмат о первородном грехе. Искать доказательство вины – долг прокурора. А режиссёр, как художник, ограничивается тонкими намёками, заостряя внимание на выразительных деталях, позволяющих догадываться, например, о зреющей похоти Мелани и Митча, о гордыне миссис Лидии или том, что испорченная Дэниелс, судя по всему, склонна к патологической лжи. Ужас же ситуации заключается в том, что наказание предшествует преступлению, хотя потенциальное преступление, которое так или иначе неизбежно, всё же таковым остаётся. Птицы – чем не образ карающего высшего, Божьего суда?!