«Криминальное чтиво» уникально в том смысле, что является произведением на редкость гармоничным, поражая идеальной соразмерностью всех своих частей и деталей. И это притом, что очень многие из элементов художественной ткани фильма, мгновенно послужившие объектом для подражания, являются дерзко новаторскими сами по себе. Неизгладимое впечатление производит колоритная когорта персонажей. Любой из кадров оформлен с большим чувством стиля, запоминается незаурядным цветовым решением, ритм кажется живым, игра актёров поражает естественностью и вместе с тем выверенностью каждого слова и жеста и т.д. Но в первую очередь к числу находок необходимо отнести искромётную, потрясающе остроумную, раскованную и изобретательную речь, льющуюся с экрана, вызвавшую особые восторги критиков. Кажется, нет такой темы (от заурядно бытовых до глубокомысленных), которая бы не была затронута авторами, так или иначе озвучена… Вполне гамлетовские «слова, слова, слова» позволяют достичь сразу несколько важных целей, являясь одновременно сугубо функциональными по отношению к действию, средством выражения авторской позиции, наконец, преисполненными подлинной поэзии.

Безусловно, лента стала вехой в собственно криминальном жанре, неустанно претерпевавшем внутреннюю деформацию: автор поверг в изумление тем, как хлёстко и будто между делом отринул былые традиции гангстерского кинематографа. И вместе с тем фильм полифоничен по своему звучанию, вызывая самые разные, зачастую неожиданные чувства, мысли, ассоциации. Секрет режиссёра, взявшего за основу рассказы, сочинённые на пару с Роджером Эйвери, кроется не в последнюю очередь в хитроумной сюжетной конструкции ленты, хаотичность которой при более вдумчивом восприятии вдруг оборачивается упорядоченностью, уподобляется Космосу. То, что события фильма чередуются в самопроизвольном порядке или (в лучшем случае) в зависимости от капризного, ежесекундно меняющегося настроения творца – не более, чем иллюзия. Если перемонтировать эпизоды в хронологическом порядке – получится совсем другой фильм. Уже из эпиграфа-словарной статьи должно стать ясно, что Pulp Fiction – это ещё и фикция, имитация, домысел, фантазия, байка или сказка, развлекательная беллетристика, основанная на столь податливом материале. Избранный ракурс позволяет высветить если не трагедию, то – личную драму каждого из персонажей, живущих опрометчиво, без оглядки на законы жизни, не задумываясь об отмеренном сроке пребывания в нашем мире. Нет, Тарантино оказывается подлинным моралистом, а многочисленные обвинения в цинизме на поверку несостоятельны! Только моралистом в соответствии с современными представлениями, поскольку в «Криминальном чтиве» с редкостной художественной силой выражена идея о взаимосвязи всего, что происходит в мире. Поступок, мысль, даже небрежно брошенное слово – ничто не появляется из ничего и не исчезает в никуда. И так (буквально по Шекспиру!) – «весь мир вертится»….