Фильм - Кин-дза-дза! (1986)

Участие фильма в конкурсе фестиваля фантастического и фантазийного кинематографа Fantasporto, традиционно проводимого в португальском городе Порту, и даже – получение специального приза жюри нисколько не удивляет. «Кин-дза-дза!» вполне органично вписалась в подлинный срез достижений жанра, которым объективно стал киносмотр, где дорогостоящие голливудские постановки соседствовали с интеллектуальными европейскими притчами, а изысканные восточные сказки – с сатирическими антиутопиями. Зрители вполне предсказуемо восприняли картину Георгия Данелия в качестве социалистической вариации на новомодную «киберпанковскую» тематику, на тот момент – широко (работами австралийца Джорджа Миллера, англичанина Ридли Скотта, француза Люка Бессона и др.) представленную на экранах всего мира. Более того, в сравнении с советской картиной параллельно демонстрировавшаяся американская лента «Черри 2000» /1987/ Стива Де Джарнатта выглядела ничуть не богаче по декорациям и техническому исполнению, а по мысли – откровенно бедной… Не вызывает удивления и «культовый» статус, вскоре полученный фильмом за рубежом, особенно в Японии, где всегда ценили нетривиальные и причудливые жанровые эксперименты.

Может показаться, что на фоне неожиданно тёплого заграничного приёма успех «Кин-дза-дза!» в СССР был гораздо меньше. По итогам сезона 1987-го картина, собрав аудиторию в 15,7 миллионов человек на серию, заняла скромное четырнадцатое место, уступив в том числе другим, менее умным и самобытным научно-фантастическим произведениям: «Крику дельфина» /1987/ Алексея Салтыкова и «Человеку со звезды» /1984/ Джона Карпентера. И всё-таки режиссёр нисколько не лукавил, говоря о намерении обратиться именно к соотечественникам, прежде всего – к представителям молодого поколения, которые, пожалуй, и оценили со временем усилия кинематографистов. Дело даже не в отличных комбинированных съёмках, в достоверной фактуре невиданных моделей техники¹, усиленной изобретательным звуковым решением (премия «Ника»), и не в «эпическом» размахе², внезапно обретаемом повествованием под занавес, когда действие переносится в столицу. То, что в момент выхода фильма воспринималось в качестве развлечения³, заставляло от души смеяться над приключениями цивилизованных землян на одичавшей и деградировавшей планете, вскоре приобрело горький привкус если и не сбывшегося, то – неотвратимосбывающегося пророчества.

Не ведая о том, Данелия и Реваз (Резо) Габриадзе предпослали согражданам настолько внятное и глубокомысленное предупреждение⁴, что остаётся только поражаться нежеланию услышать своеобразный глас вопиющего в плюканской пустыне, тем более – внять ему. Собственно, похожее путешествие рядовым (типичным!) советским людям предстояло уже в ближайшем будущем. «Капстрана…» – в непроизвольной «догадке» Машкова оказалось больше правды, чем понял сам пришелец-прораб! Негодование Гедевана по поводу «оголтелого расизма» – деления на чатлан и пацаков вызывает искреннее непонимание Уэфа: это естественное положение вещей, основа основ любого западного «общества двух третей». Не должен удивлять и показанный парадокс – сочетание научных прорывов (вплоть до межзвёздных перелётов и навыка чтения чужих мыслей) со всеобщим экологическим упадком, поскольку сама угроза экоцида порождена современной цивилизацией с её отношением к природе как к источнику ресурсов. Исчерпывающе раскрыты и функции охранителей порядка, привилегированной и коррумпированной касты, и культурная (точнее, относящаяся к сфере шоу-бизнеса) жизнь, и принципы функционирования экономики в целом. Даже философское обоснование цветовой дифференциации штанов, страстно отстаиваемое закадычными приятелями, немногим абсурднее тезисов о всесилии и мудрости рынка. Вот только всё это – внешнее. Условия, к которым в конце концов, не отчаиваясь и неустанно следуя к цели, дядя Вова и «Скрипач» приспосабливаются – и которые преодолевают. Основной же конфликт носит нравственно-этический характер, и его объектом сами собой становятся убеждения невольных «туристов» из СССР. Высокий гуманизм Данелия и Габриадзе проявляется в вере в то, что и Уэф с Би не могут не поддаться благородному порыву, не испугавшись кактусовой перспективы. Но вопрос всё равно повисает в воздухе: удастся ли нам всем – подобно Машкову и Алексидзе – отстоять идеалы?

__________
1 – Не только основательно проржавевший пепелац Уэфа и Би, но и летательные аппараты эцилоппов.
2 – Образ сотен пролетариев, работающих на насосной станции господина ПЖ, впечатляет не меньше, чем соответствующие массовки в классическом «Метрополисе» /1927/ Фрица Ланга.
3 – Помню, как подобные упрёки читателя «Советского экрана» пришлось парировать в интервью актёру Юрию Яковлеву.
4 – Причём в открытой, а не зашифрованной форме, как Карен Шахназаров в «Городе Зеро» /1988/ (см. «Манипуляцию сознанием» С.Г. Кара-Мурзы, глава 20, раздел 5).