Немного боязно писать о картине, являющейся подлинной легендой и бесспорной вехой в истории кинокомедии, а кроме того, известной с детства наизусть чуть ли не каждому на территории, которую ещё недавно занимал СССР, – и даже можно сказать, что Советский Союз как некое историческое социокультурное пространство сохранит существование до тех пор, пока граждан будут объединять подобные произведения. Феноменальный успех «Операции «Ы» и других приключений Шурика» /1965/ подвигнул Леонида Гайдая вновь объединить усилия со сценаристами (а также именитыми юмористами) Яковом Костюковским и Морисом Слободским – и результат блестяще оправдал ожидания, надолго обеспечив всенародную любовь фильму, только за первый год проката завлёкшему в кинотеатры 76,5 миллионов зрителей. Ни о каком самоповторе не может идти и речи! Ведь «Кавказская пленница» стала, в сущности, первой полнометражной работой для режиссёра, прежде, обжёгшись на ранних опытах, предпочитавшего форму краткой, предельно лаконичной и выразительной киноновеллы, аналога комических короткометражек эпохи расцвета «слэпстика» – но с поправкой на традиции отечественной сатирической литературы.

И основным отличием стало то, что Шурик не просто вступил в большую жизнь, но – успел переквалифицироваться из «физиков» (вспомним, что именно по данному предмету ему приходилось сдавать экзамен в политехническом) в «лирики». То есть на некоем подспудном уровне Гайдай, ранее сумевший вывести на авансцену новый исторический типаж – упорного студента, которому лишь в эпоху «оттепели» оказалось под силу и заткнуть за пояс жлоба-пролетария, и лично покарать «расхитителей социалистической собственности», постарался вписать его в общекультурный, исторический контекст. Это стремление прочитывается уже в названии, иронически переиначивающем заголовок знаменитого рассказа Льва Толстого. Испытания, выпадающие на долю совестливого, сообразительного и отзывчивого молодого интеллигента, по-настоящему забавны, построены, разумеется, на искромётных гэгах и ситуациях, близких к анекдотическому абсурду: от «общения» Эдика со своим грузовиком до посещения психиатрической лечебницы. И тем не менее Шурик-то ведь проходит настоящую закалку духа и характера, невольно следуя русской традиции прошлых веков, то есть поучаствовав в кавказской войне на современный лад, объявленной мелкотравчатой мафии местного разлива; здесь нельзя не выразить восхищение и выразительным Этушу с Мкртчяном, и особенно – знаменитой троице, Никулину, Вицину и Моргунову, искусно («Бамбарбия! Кергуду!») обыгравшим расхожие стереотипы о сём суровом горном крае. Более того, «новые приключения» вполне родственны подвигам средневековых рыцарей, тоже преодолевавших любые невзгоды во славу дам своего сердца (а дебютантка Наталья Варлей покорила многих!), даже если эти подвиги со стороны подчас казались отжившими свой век, как в случае с Дон Кихотом.