Поневоле возникает ощущение, что, обжёгшись на достаточно прохладном (к сожалению!) приёме широкой публикой изощрённого боевика «Ниндзя-убийца» /2009/, Джеймс МакТиг решил обратиться к более традиционной стилистике и, главное, к проверенному жанру. Он и кинодраматурги Бен Ливингстон и Ханна Шекспир (завидная фамилия!) намеренно, надо понимать, пошли на самоограничения, оставаясь в рамках реализма¹, а ведь творчество Эдгара Аллана По настолько тесно переплетается с мистикой, что это можно было смело использовать. В фильме-гипотезе, посвящённом последним дням жизни и обстоятельствам смерти² поэта, доминирует стихия традиционного детектива. Нельзя не отдать должного мастерству авторов, мастерски (пожалуй, не хуже писателя) нагнетающих мрачную атмосферу и не позволяющих интриге ослабнуть ни на мгновение, расчётливо и методично наращивая напряжение вплоть до финала. И даже натурализм отдельных сцен (в частности, расправа над одной из жертв, соперником По по перу, при помощи маятника) не кажется чрезмерным.

Давно, признаться, не приходилось видеть столь искусный, крепко сделанный жанровый образчик. И всё же ход расследования, в которое невольно вовлекается общепризнанный основоположник подобных произведений, составляет лишь первый, поверхностный слой повествования. Уже во вступительном плане с вороном, парящим над головой сочинителя, уединённо сидящего на скамейке в парке, обнаруживает себя параллельный, иносказательно-метафизический пласт. Между прочим, кадры повторяются ближе к финалу, раскрывая тайный смысл появления чёрной птицы – в полном соответствии с предчувствиями автора. Но они же, как ни печально, являются заключительными аккордами лейтмотива фильма. А брошенная Эдгаром Алланом По в сердцах фраза о каре, ниспосылаемой за невольную сделку с дьяволом – за воспевание на страницах своих сочинений тёмных граней человеческой натуры и зловещих потусторонних сил, воспринимается вещей. Ситуация напоминает ночной кошмар постмодерниста, с ужасом и в бессилии наблюдающего, как претворяются в действительность мрачные плоды воображения. Как метко написал (спустя два десятилетия после смерти американского коллеги) Фёдор Тютчев, «Нам не дано предугадать, // Как слово наше отзовётся», и фантазией гения вполне может вдохновиться неприметный маньяк, отличающийся недюжинной силой и исключительным умом. Причём даже развязка, вовсе не носящая сверхъестественный характер, не развеивает мистического ореола, словно тень ворона (в соответствии с рекламными плакатами картины) уже никогда не покинет писателя… Очень точен и замечательный актёр Джон Кьюсак, в последние годы всё настойчивее («Идентификация» /2003/, «Ледяной урожай» /2005/, «1408» /2007/) обращающийся к трансцендентным сферам.


__________
1 – В данном случае – подразумевающего скрупулёзную реконструкцию атмосферы XIX века.
2 – Остающимся, как справедливо отмечается в титрах, загадкой по сей день.