Олег Рябоконь, конечно, не первым обратился к знаменитой пьесе современного бразильского драматурга Гильерме де Оливейра Фигейреду «Лиса и виноград» /1952/, которую хорошо знали и ценили в СССР, а в 1960-м году – даже перенесли на киноплёнку постановку Георгия Товстоногова и Юрия Музыканта (с Виталием Полицеймако в заглавной роли) в Ленинградском Большом драматическом театре имени Горького. Но именно его дебютная картина, снятая на студии Лентелефильм, получила, как сказали бы сейчас, «культовый» статус, справедливо воспринимаясь в качестве одного из наивысших отечественных (да и, пожалуй, мировых) достижений в таком специфическом жанре, как фильм-спектакль. Правда, персональным шедевром режиссёра станут всё же «Физики» /1988/, по Фридриху Дюрренматту.

Во время сеанса поневоле забываешь общеизвестный в общем-то факт, что личность Эзопа является полулегендарной¹: настолько безусловным кажется вживание в образ Александра Калягина, а игра его коллег (Олега Табакова, Любови Полищук и Валентина Гафта в сравнительно небольшой роли) – убедительной и эмоционально заразительной. К тому же, Рябоконь и оператор Игорь Наумов, довольствуясь несложными приёмами, создают уникальную (характерную именно для фильма-спектакля) атмосферу, с одной стороны камерную, преимущественно ограниченную декорациями дома состоятельного греческого рабовладельца, а с другой – открытую мощным ветрам Истории. Точнее, омываемую беспокойными водами (водами времени? безмолвной вечности?) того самого моря, которое Эзоп настойчиво призывает выпить своего хозяина и которое предпочтительнее для свободолюбивого мыслителя, чем дальнейшее существование в неволе.

Авторы включаются в древний философский спор о сущности свободы – понятия, одновременно самоочевидного и… оказывающегося тем более сложным и неоднозначным, чем глубже погружаешься в предмет. Эзоп не желает омрачать и опошлять радость избавления допущенными нравственными компромиссами с совестью, пользуясь неосторожностью хозяина или любовью его жены. Однако куда сильнее впечатляет неожиданный поворот судьбы, прихоть Рока, материализовавшегося в преступном деянии снедаемой ревностью женщины. Акцент неотвратимо смещается на оборотную сторону явления: возникает вопрос о бремени свободы. О той плате, которую приходится платить человеку и которой не допускает и мысли избежать баснописец, постигший перед казнью, возможно, самую важную истину. Это и есть пример подлинно диалектического художественного мышления, которое, заметим, с блеском демонстрирует и сам Эзоп², доказывая, что то, что является для людей величайшим благом, одновременно служит причиной всех совершаемых подлостей и низостей! Вместе с тем кинематографисты преподали и другой любопытный урок, прибегнув именно к эзопову языку, остающемуся непостижимым для Ксанфа, но позволяющему не просто затронуть животрепещущие проблемы иносказательно, а – добиться изложения идей в чистом, концентрированными и как бы законсервированными виде. В форме басни, доступной пониманию каждого и при этом – становящейся источником неисчерпаемой мудрости.


__________
1 – Хотя в настоящий момент и само его существование не отрицается так решительно, как филологами в XIX веке.
2 – Имеется в виду, естественно, эпизод пира, когда пьянеющий хозяин решает проверить сообразительность раба.