Фильм - Норвежский лес (Noruwei no mori, 2010)

«Повесть о жестокой юности» – такое выразительное название получил один из самых пронзительных фильмов Нагисы Осимы, поведавшего о поколении, обрётшем голос в произведениях т.н. «новой волны «Офуна». Эту характеристику вполне мог бы использовать и Тран Ан Хун, смело ворвавшийся в чужую¹ традицию и вполне достоверно (насколько можно судить со стороны) воспроизвёдший атмосферу Японии. Но даже в отсылке к легендарной песне The Beatles², которую трогательно исполняет под гитару Исида, ностальгия имеет, пожалуй, второстепенное значение.

Тору становится свидетелем студенческих волнений на почве протеста против присутствия американских военных баз и общей консервативной политики руководства государства. Однако дело даже не в том, что его симпатии, скорее, на стороне профессора, не отказывающегося предоставить аудиторию для митинга на злобу дня, но мимоходом замечающего, что ничего актуальнее древнегреческих мифов по-прежнему не существует. Общественные веяния, по сути, меркнут на фоне личностного конфликта – первого столкновения молодого человека с трудностями жизни, подчас не имеющими идеального, безболезненного разрешения. Ведь и мелодичная баллада «битлов» повествует о всё-таки невесёлом инциденте, когда «пташка упорхнула», а шире – не сбылись радужные надежды. В отличие от соседа по комнате в университетском общежитии, заядлого ловеласа, типа безмерно самоуверенного и во всех отношениях легкомысленного, Ватанабэ не позволяет себе уйти от нравственной ответственности, довольствовавшись компромиссом с совестью.

Тран Ан Хун, лично (и, заметим, с одобрения писателя) адаптировавший одноимённый роман, написанный ещё в 1987-м году, прибегает к замечательному средству. Вторгаясь в сферу глубоко интимных переживаний, производящих в юношеском возрасте неизгладимое впечатление, режиссёр идёт на самоограничение, которое видится необходимым и даже единственно возможным. Подобно тому как, откровенно рассказывая о сексуальных университетах своих героев, автор проявляет редкостную деликатность, не позволяя любопытным зрителям лицезреть обнажённую женскую натуру, ни в коем случае не чувствуешь себя вуайеристом и в переносном смысле, становясь свидетелем трагедии Ватанабэ. Тран Ан Хун, пожалуй, как никто³ приближается к ощущению, изумительно переданному Воном Карваем, воссоздавшим едва уловимое «любовное настроение», разлитое в атмосфере того памятного десятилетия. Не удивлюсь, если по окончании просмотра кого-то из зрителей долго не покинет воспоминание об утрате собственных последних иллюзий молодости…

__________
1 – Хотя приверженность собственной, не менее древней и тоже прекрасной вьетнамской культуре, разумеется, не могла не облегчить задачу.
2 – Вообще-то Джон Леннон имел в виду норвежское дерево – сосну, служившую отделочным материалом, однако в Стране Восходящего Солнца заголовок перевели не совсем точно.
3 – Отметим несомненную заслугу в том и юных исполнителей, и оператора Пина Бина Ли, поразившего (особенно в сценах в «Амире») утончённой, импрессионистской манерой запечатления реальности.