Казалось бы, вполне логичен вывод в том духе, что вклад Александра Корды в развитие английской кинематографии куда существеннее в качестве продюсера, а также основателя¹ и руководителя кинокомпании London Film Productions, нежели – как режиссёра. Конечно, его постановка «Частная жизнь Генриха VIII» /1934/ снискала феноменальный успех и в Соединённом Королевстве, где стала одной из самых посещаемых картин в своём десятилетии, и во всём мире, ознаменовав прорыв национальной киноиндустрии. Но достаточно беглого взгляда на перечень проектов, реализованных с лёгкой руки Корды, предоставлявшего уникальные возможности для творческой самореализации и приезжим (например, Рене Клеру и Жюльену Дювивье), и местным мастерам…

И всё-таки позволю себе не согласиться с подобным утверждением! То, что может быть принято за сугубо коммерческие находки, средство завлечения широкой публики, причём в первую очередь – представителей самого обыкновенного мещанства, при более тщательном и уважительном рассмотрении предстаёт глубокомысленной, завершённой, выстраданной философией незаурядного, тонко чувствующего художника, которая не утрачивает своей общечеловеческой значимости. Частная жизнь возносится Александром Кордой до высот воистину универсальной категории, возвращая витающего в облаках индивида на грешную землю, прекраснее которой всё равно ничего не существует.

Ни в коем случае не следует упрекать авторов в самоповторе или, хуже того, в механическом перенесении приёмов, так ярко прозвучавших в упомянутом историческом анекдоте (во всём богатстве значений этого термина!), запечатлённом на целлулоидную плёнку, в более серьёзный по интонации и отбору фактов биографический фильм. Знаменательно, что Джун Хед адаптировала (при анонимном участии Биро) кинопьесу Карла Цукмайера, выдающегося немецкого драматурга и сценариста, причастного к появлению, в частности, грустного и изобличающего «Голубого ангела» /1930/ – одного из общепризнанных шедевров раннего звукового кинематографа. Сходства в экранном представлении жизненных путей монарха-гедониста Генриха VIII, раз за разом разочаровывающегося в своих благоверных, и великого живописца времён расцвета Голландии как «мировой силы», корабли которой «доставляли в Амстердам сокровища со всех частей света»², безусловно, наличествуют, усиленные в том числе присутствием актёра Чарльза Лоутона³, чья техника перевоплощения долго не имела себе равных. Вот только рассудочный, иронический, снисходительный к людским слабостям и порокам подход уступил место невероятно трогательному и возвышенному мироощущению. Глупые насмешники мгновенно умолкают, как только Рембрандт произносит проникновенную речь о любви к одной женщине, позволяющей обрести всех остальных («Наденьте пурпурную мантию ей на плечи – и вот она царица Савская. Положите свою голову ей на грудь – и вот она Далила, пытающая обворожить Вас»…), «а с ними Луну и звёзды, миражи и легенды». Даже негодование заказчиков, возмущённых дерзновенным натурализмом картины «Ночной дозор», стихает под натиском укоров ван Рейна, сбивающего с них бюргерскую спесь, пояснив, что суть человека не имеет ничего общего с пустотой так называемых почтенных граждан, скрываемой под роскошными шляпами, кружевными воротничками и камзолами. Тем более поразительна реакция Рембрандта на последующие – иногда счастливые, но нередко и трагические – повороты судьбы, дарующей возможность постичь всю глубину премудрости царя Соломона: «суета сует, всё – суета». По ассоциации вспоминается и Лев Толстой, заметивший в «Войне и мире», что «нет величия там, где нет простоты, добра и правды».

В завершении не могу не упомянуть об эстетическом совершенстве, безусловно, лучшей картины Александра Корды. Фильм восхищает и уникальной драматургией, вызывая в памяти композицию… платоновской «Апологии Сократа», и новаторским изобразительным решением. Воспроизводя технику художника, оператор Жорж Периналь добивается уникального эффекта, погружая не просто в атмосферу XVII века, а словно – в сам мир красочных⁴ и насыщенных полотен Рембрандта, придавая новый, неожиданный смысловой оттенок знаменитой марксовой формуле «бытие определяет сознание».


__________
1 – Вместе с кинодраматургом Лайошем Биро, также уроженцем Венгрии (вернее, Австро-Венгерской империи).
2 – Как сказано во вступительных титрах.
3 – Исполнившего если и не лучшую, то – одну из вершинных своих ролей.
4 – Поразительно, но в отдельные моменты этой чёрно-белой ленты (например, когда ван Рейн тщательно отбирает в магазине краски) возникает иллюзия цвета!