После повсеместных и не знающих меры восхвалений, невыносимо долго звучавших в адрес Педро Альмодовара по поводу ленты «Всё о моей матери» /1999/, меня одолели сомнения относительно его дальнейшей творческой судьбы. Казалось очевидным, что одарённый кинематографист, получив международное признание, откровенно и бесцеремонно почивает на лаврах, со спокойной совестью принимая превозношения даже тогда, когда этого делать не следует. Да и в целом работы Альмодовара, начиная с «Высоких каблуков» /1991/, существенно уступают его более ранним произведениям, снимавшимся без явного расчёта – но пронизанным светом вдохновения, дерзким по духу и вместе с тем психологически глубоким… С одним-единственным исключением, которым оказалась именно картина «Поговори с ней», ставшая лучшей у мастера и по праву относящаяся к категории т.н. «тихих шедевров», производя исключительное впечатление как бы вопреки желанию (более того, сущему «лабиринту страстей») авторов, внешне – спокойно и рассудительно повествующих о заурядных житейских коллизиях.

Разумеется, в данном случае следует сделать скидку на личность режиссёра-сценариста, для которого эпатаж является таким же естественным и непременным условием для творчества, как и обилие сантиментов, и потаённая язвительность интонации. Но даже самый вызывающий эпизод, стилизованный под некий немой фильм¹, якобы увиденный и пересказываемый Бениньо, шокирует откровенностью лишь для того, чтобы предельно ясно и всеобъемлюще донести мысль о любви в её высшем проявлении. О любви-самопожертвовании – той самой любви, что и является, по прозрению художника, движущей силой Вселенной. Поступок Мартина предосудителен с точки зрения морали² и однозначно классифицируется законом как преступление, и его участь была предрешена изначально, а письменное послание позволяет заключить об осознанности принесённой жертвы. Что поделать, если механика чуда не укладывается в рамки обыденных человеческих представлений?.. Возвращение к жизни происходит на всех уровнях – и биологическом, и духовном, если верить деликатному намёку в финальных кадрах.

По признанию самого Педро Альмодовара, прототипом доброго и на первый взгляд нелепого Бениньо послужил… Роберто Бениньи. Уверен, что это было воспринято талантливым итальянским комиком, не чурающимся, кстати, смелых (в том числе на грани двусмысленности!) ролей³, с должным пониманием и благодарностью. Испанский режиссёр никогда прежде не был таким искренним и открытым, подставляясь под удар той категории обывателей, включая профессиональных психологов (вроде отца Алисии), что не допустит и мысли о прощении Мартина, даже не попытавшись постичь его сокровенных устремлений.


__________
1 – Нечто в духе «Невероятно съёжившегося человека» /1957/, являющегося, впрочем, звуковым.
2 – Между прочим, не Альмодовара ли язвительно процитирует Квентин Тарантино в первом томе «Убить Билла» /2003/?
3 – У Феррери, Феллини, Джармуша – да и в собственных постановках!