Конечно, Роберту Олдричу было проще в том отношении, что к середине 1950-х течение¹ film noir практически исчерпало себя, – и в его распоряжении оказались, по сути, готовые творческие и технические приёмы, наработанные предшественниками. Фигура одинокого частного сыщика, цинично соблазняющего каждую встречную женщину (не говоря уже об использовании влюблённой в него секретарши!), ведущего откровенно аморальный образ жизни, балансирующего на грани законности, водя дружбу и с преступниками, и с представителями закона, возникала на экране несчётное число раз. Не менее часто публику погружали и в мрачную, отталкивающую атмосферу мегаполисов, и в хитросплетения изощрённой, многосложной интриги. И дело даже не в том, что Ральф Микер доводит знакомые черты до максимальной концентрации, возвышая образ (во всяком случае – в отдельные моменты) до уровня архетипа. Главное – что именно заинтересовало Олдрича в одноимённом романе Микки Спилэйна, адаптированном сценаристом Э.Ай. Беззерайдсом².

На самом деле в произведениях т.н. «хард-бойлед скул» нередко звучали остроактуальные, критические мотивы – но звучали по преимуществу спекулятивно или поверхностно. Совсем не то – у тридцатисемилетнего режиссёра, который употребляет весь незаурядный талант для придания атмосфере абсолютной, обжигающей аутентичности. Словно реализуется предупреждение, вынесенное «грошовой ищейке» лейтенантом полиции Пэтом Мерфи, – и несколько слов («всего лишь набор букв») обретают исключительно важный смысл: «Проект Манхэттен. Лос-Аламос. Тринити». Так уж получилось, что в наивной надежде сорвать большой куш Хаммер попал как кур в ощип, очутившись в центре борьбы за ядерные секреты, лихорадившей всю планету.

Как верно отметили критики³, «Целуй меня насмерть» – это прежде всего иносказательная притча. Закулисный манипулятор, поучая Габриэллу, не случайно перечисляет великие мифы древности, обретающие статус сбывающегося пророчества, а её саму метко характеризует «современной Пандорой» и «женой Лота, превратившейся в соляной столп». Все действующие лица, оставаясь конкретными личностями, предельно подробно и исчерпывающе охарактеризованными, одновременно – выступают символами сильных мира сего. Представителей ведущих мировых держав, носителей частных интересов и даже теневых наднациональных властителей, которые в пылу изматывающей схватки забывают о том, что вообще-то – не понимают природы загадочного, ослепляюще белого и обжигающего света⁴, исходящего из пресловутого ящика непосредственно перед грандиозным взрывом. Эх, Прометей, Прометей…


__________
1 – Если воспользоваться гипотезой, что это было именно кинематографическое течение, а не жанр.
2 – Между прочим, большой специалист по «чёрным фильмам».
3 – Из наших соотечественников особую прозорливость выказал Ромил Соболев.
4 – Позже приёмом Олдрича воспользовались, в частности, Стивен Спилберг (потерянный Ноев ковчег) и Квентин Тарантино (чемоданчик Марселла Уолласа).