Звезда семейства Маркс загорелась на голливудском небосклоне, как известно, в конце 1920-х годов, когда приход в кинематограф звука стал весьма неприятным сюрпризом для кумиров «великого немого», а разразившаяся «Великая депрессия» подлила масла в огонь, приведя к общему падению посещаемости кинотеатров. Отдельные виртуозы «слэпстика» (подобно Чарльзу Чаплину) пытались стоически сохранить верность прежней эстетике, однако большинство из них, включая Бастера Китона и Гарольда Ллойда, начали использовать открывшиеся технические возможности механически, изрядно утратив самобытность ранних произведений. Пожалуй, именно творчество неугомонных братьев¹ послужило своеобразным связующим звеном между разными периодами, не позволив угаснуть одной из самых ярких традиций «важнейшего из искусств». Неизбежный внутренний конфликт между классическим гэгами, отличавшимися пластичностью и взрывной динамичностью, и словесным юмором у них выставлен на всеобщее обозрение и художественно осмыслен, разрешаясь в неизбежно уморительном взаимодействии Харпо (не ведающего покоя, не устающего проказничать и… не произносящего ни слова) и Чико, не просто подключающегося к шалостям, но и язвительно, чуть цинично комментирующего действия. А уж в ораторском искусстве ‘ворчуна’ Граучо, осыпающего собеседников градом колкостей и метких замечаний, спародирован извечный (во всяком случае с лёгкостью узнаваемый и сегодня) водевильный типаж достопочтенного джентльмена во фраке или дорогом костюме, демонстрирующего неистощимое обаяние остроумца и острослова. В «Утином супе» трио², бесспорно, достигло наивысшего мастерства, обрушивая на головы зрителей поток невообразимо смешных номеров – извлекая смех практически из всего, к чему прикасается. Будь то торжества во славу нового властителя, великосветский раут или заседание кабинета министров, интрига с похищением государственных секретов, ура-патриотическая песня, выливающаяся в весёлый балаган, или разрушительные боевые действия. Сегодня остаётся только гадать, что же так разочаровало боссов Paramount Pictures в картине, вполне достойно прошедшей в кинопрокате, заняв шестое (пусть и не первое, как «Лошадиные перья» /1932/) место по итогам сезона, что это привело к шумному разрыву контракта.

Впрочем, постановка МакКэри всё-таки заметно выделяется на фоне иных работ гениальных комиков, опровергая утверждения тех исследователей, кто настаивает на присущих братьям Маркс асоциальности и аполитичности – на уходе в мир тотального («абстрактного») абсурда. Удивительно не то, что Бенито Муссолини (к нескрываемой радости комедиантов) запретил фильм, сочтя образ Файерфлая едкой карикатурой на себя, любимого. Странно, что прозрачных намёков не заметил (или проигнорировал их, заставив ещё более определённо высказаться Чаплина?) другой европейский великий диктатор, схоже «назначенный», чтобы вывести страну из экономического кризиса, а на деле – развязавший глобальную бойню. Конечно, самая острая, заключительная часть «Утиного супа» прежде всего направлена на обличение окопных реалий 1914-18-х годов, когда державы впервые в истории мобилизовали всё и всех (вплоть до легкоатлетов, слонов и обезьян), использовали остравляющие газы и танки, хотя меняющиеся мундиры Руфуса косвенно указывают на безумие милитаризма вообще. Но не прошло и десятилетия, как фильм, к сожалению, обрёл черты сбывшегося пророчества, жгуче актуальный пафос которого подобен тому огромному снаряду, что назойливо влетает в окно штаба фридонийской армии. Само же понятие анархистской комедии, неустанно шлифовавшейся братьями, наконец получило и предельно конкретную, злободневную, именно социально-политическую направленность.

Говорят, что вынесенное в заголовок словосочетание на жаргоне 1930-х годов было примерно эквивалентно русскому выражению «проще пареной репы», а лично Граучо выдал такой рецепт: «Возьмите две индейки, гуся, четыре кочана капусты, но не утку, и перемешайте их». Однако ещё выразительнее название обыграно во вступительных титрах, когда бедные птицы переминаются в поставленном на огонь котле, не догадываясь о сути происходящего. Даже если авторы не намекали на известный «эксперимент», когда лягушку помещают в тёплую воду, постепенно доводимую до кипения, и та преспокойно плавает, пока не сварится, метафора поражает глубиной! Все мы, а не только братья (обратите внимание на рисунки рядом с их именами) подчас подозрительно напоминаем таких уток, заигравшихся и высокомерно пренебрегающих тем, что ещё в состоянии нас спасти от неотвратимой катастрофы. «Хотя они не стремились к серьёзности, они были такими же сюрреалистичными, как Дали, такими же скандальными, как Стравинский, такими же словесно смелыми, как Гертруда Стайн, такими же отчуждёнными, как Кафка», – восторженно написал в рецензии³ американский критик Роджер Эберт, добавив характеристику английского коллеги Патрика МакКрэя: «Утиный суп» может располагаться рядом (или даже выше) с работами Беккета и Ионеско». Непохожие, но готовые в любой момент объединить усилия (а то и принять одинаковое обличие – вспомним знаметый гэг с зеркалом!) братья Маркс словно задались целью опровергнуть мораль известной басни о лебеде, раке и щуке, предложив взамен собственное, балансирующее на грани между хаосом и космосом анималистское видение мира.


__________
1 – И в меньшей степени – Лаурел и Харди, с которыми, между прочим, также сотрудничал Лео МакКэри.
2 – Менее яркий (в том числе в роли Боба Роланда, помощника Руфуса) Зеппо вскоре благоразумно решил покинуть экран.
3 – См.:
http://rogerebert.suntimes.com/apps/pbcs.dll/article?AID=/20000709/REVIEWS08/7090301/1023