Если знать о сложностях с финансированием проекта, не возникнет желания попрекнуть авторов. Вполне естественно, что Ли Кан-шену хотелось, чтобы фильм окупился в кратчайшие сроки – и чтобы студия полностью выплатила ему гонорар, причитающийся за труд режиссёра, сценариста и исполнителя главной роли! И всё-таки завлекательный рекламный ролик бесстыдно лжёт, суля легкомысленную и пылкую эротическую фантазию: даже песня-лейтмотив с призывом к древнегреческому богу любви звучит в картине в совсем иной, более мягкой, сентиментальной и… грустной тональности. Что уж говорить об атмосфере всего действа, в которой даже изысканные, пёстрые, вычурно расцвеченные кадры сексуальных утех всё же не компенсируют неизбывной печали человеческого существования?!

«Эрос, помоги!» – никак не проявление кокетства женщины, в данном случае продавщицы по имени Шинь, поддавшейся пьянящему дурману лёгких наркотиков и вовсю заигрывающей с мужскими инстинктами. Это настоящий крик души, потерянной в гуще огромного города, изукрашенного небоскрёбами и залитого неоновыми ночными огнями. Ли Кан-шен ничуть не менее суров к себе как натурщику¹, чем ранее – его наставник Цай Мин-лянь, ограничившийся функциями исполнительного продюсера. Автобиографические мотивы видны невооружённым глазом: слишком точно передано состояние непрерывного забытья и такого же, не прекращающегося ни на мгновенье поиска хотя бы проблеска надежды. А Цзэ может показаться малодушным в своём смятении, жалким из-за неспособности вернуться в нормальную колею и потребности в марихуане, даже смешным в попытках поддержать отдалённое подобие быта. Но с его финальным уходом из жизни что-то необъяснимо утрачивается, точно пустеет прежде занятое место или гаснет лампочка…

Опыт Ли Кан-шена, перенесённый на целлулоидную плёнку, ценен, на мой взгляд, в первую очередь тем, что, вопреки декларируемой эгоцентричности, свидетельствует: одиночество даже в его крайнем, экзистенциальном варианте не является абсолютным. Все мы связаны невидимыми нитями мыслей и чувств. Ли-режиссёр демонстрирует удивительную чуткость и наблюдательность, бесстрастно фиксируя приметы общественной жизни, будь то безумие биржевой лихорадки, культ еды и последствия чревоугодия или организация работы киосков, напоминающих если не публичные дома в миниатюре, то по меньшей мере – кабинки для пип-шоу. При этом каждое явление показано сквозь призму неустроенных судеб конкретных людей, драматизируется в лучшем значении этого слова! Вот здесь и приходит осознание, что речь идёт не о влечении и удовлетворении похоти, но о Любви в самом высоком смысле. О той любви, о какой говорили все провидцы в истории, всякий раз оставаясь непонятыми и осмеянными; о той незримой связи между всем сущим, на которой держится мироздание.


__________
1 – Данный термин с богатой историей (от Льва Кулешова до Робера Брессона и Энди Уорхола) здесь исключительно уместен.