Фильм начинается с загадочного, почти символического образа: женщина сидит прямо на железнодорожных путях, прикрыв от нещадного солнца глаза, точно рукой, перчаткой, а стоящий рядом мужчина, очевидно, её супруг – обеспокоенно вглядывается вдаль в ожидании поезда. Ёмко и по существу! И не требуется дополнительных разъяснений, чтобы публика поняла если не глубинные причины возникновения проблем двух людей, пребывающих на перепутье и в буквальном, и в переносном смысле, то по меньшей мере – их, проблем, наличие. Вообще-то авторская мысль не теряет своей кристальной чистоты даже вследствие искусственного усложнения сюжета, предельного, до возникновения у зрителей ощущения нестерпимой скуки, замедления Мохсеном Махмальбафом ритма или введения алогичных, чуть ли не сюрреалистических эпизодов. Здесь чувствуется несомненное влияние европейских режиссёров-интеллектуалов¹, авангардистов в области формы и непримиримых радикалов во взглядах на социально-политическое устройство современного мира. Влияние, которым их коллега был вынужден уравновесить собственные эстетические поиски, передававшие, помнится, неизъяснимое восхищение кинематографиста жизнью в её божественном совершенстве…

В том, пожалуй, и кроется половинчатость (чтобы не сказать резче: слабость) произведения Махмальбафа, который не сумел реализовать замысел на Родине и вообще покинул пределы Ирана, публично выражая недовольство руководством Исламской Республики. Намёк на то, что Он и Она, составляющие супружескую пару, практически утратившую смысл существования и пребывающую на грани расставания, суть две половинки расколотой души самого автора, прозрачен, словно воды Ганга – священной реки индийцев. Не могут мирно ужиться бывший марксист, поражающийся индифферентности людей к творящейся социальной несправедливости², и религиозная фанатичка, начинающая истово молиться Богу в ответ на шутку мужа о неслышном «крике муравьёв», гибнущих под ногами паломников… И ещё сложнее им вписаться в окружающую реальность, обрести себя в мире всё-таки чужой, подчас странной и непонятной культуры – в мире, полном не понимаемых и попросту не замечаемых чудес. Возможный исход явлен в обличии иммигранта из ФРГ, с Запада, отринувшего благополучное бытование, чтобы стать великим скептиком, цинично высмеивающим всё и вся – да ещё на уровне бородатого анекдота про реакцию на неизбежность тягот («Shit happens») приверженцев разных религиозно-философских воззрений. Сможет ли сам Мохсен Махмальбаф, всё-таки, увы, заметно теряющий силу художественной образности, работая за границей, последовать мудрому совету Совершенного человека?


__________
1 – Достаточно упомянуть имена Микеланджело Антониони («Ночь» /1961/), Жана-Люка Годара («Уик-энд» /1967/), Бернардо Бертолуччи («Под покровом небес» /1990/).
2 – Вспомним его попытку высвободить старика, получившего славу человека, способного затормозить взглядом поезд, и рассуждения о популярности идей Ганди о ненасилии – в стране, где 97% населения живут за чертой нищеты.