Насколько сильное впечатление производили на меня ранние картины Киры Муратовой, равно как и большинство работ переходного периода¹, настолько тягостное, мрачное и отталкивающее – её последние фильмы. Распространённое (по сути, общепризнанное) суждение об «особом взгляде на мир», присущем женщине-режиссёру, всё-таки не должно, по моему скромному разумению, служить достаточным основанием для оправдания, а то и возвеличивания существенных и явных художественных просчётов. Просчётов, нередко допускаемых автором вполне осознанно – даже не с вызовом, а с полнейшим равнодушием к реакции публики… Как не вспомнить поистине пророческий эпизод из «Астенического синдрома» /1989/, когда зрители поодиночке и группами покидают кинозал, где демонстрируется «настоящий шедевр»!

«Мелодия для шарманки» являет собой ещё не столь экстремальный вариант. Хаос зрительных образов и звуков длится совсем недолго – пока брат с сестрой едут в пригородном электропоезде, уступая место более-менее связному повествованию. Правда, простенький рассказ² то и дело (буквально в каждом кадре!) расцвечивается мелкими бытовыми зарисовками, знакомя с пёстрой картиной преимущественно странных и курьезных личностей и перемещая нас в самые разные места: от заброшенного складского помещения, где детей грабят жестокие сверстники, до роскошного казино и супермаркета, заваленного дорогими продуктами. Причём режиссёр всячески подчёркивает, что именно эта, внефабульная, побочная сторона является главной в её «просто печальной сказке» (с недвусмысленными отсылками к традициям рождественских, или святочных, историй), которую она «вкратце описала в интервью так: голод, холод, две сиротки»…

Да, в ленте есть ряд метких сатирических наблюдений, бичующих, скажем, пресыщенность и капризность нуворишей, развлекающихся, изображая кучку клептоманов. Но что присуще практически всем сценкам, по преимуществу имеющим не подчинённое фабуле, а самодостаточное значение, – предельная отрешённость и самоуглублённость. Это уже не просто, как в случае с вышеупомянутой лентой, вынесение диагноза обществу, в сравнении с которым антониониевская «некоммуникабельность» покажется образцом бодрого состояния духа. Эффект достигается элементарно – подчёркнуто фальшивой интонацией произнесения реплик, чаще бросаемых в пустоту, и невыразительной («деревянной») игрой актёров³, когда органичнее всех в исполнительском ансамбле⁴ видится… Рената Литвинова в образе жены богача в костюме феи; даже песни Земфиры введены как-то асинхронно (но и не контрапунктом!) по отношению к изображению. Достигается-то достигается, да… представлено настолько всеобъемлющим, что поневоле понуждает переключиться на личности создателей ленты… Не может быть, чтобы такое количество людей (любой, кто попал в объектив!) оказалось подвержено явлению, подозрительно напоминающему психическое расстройство: куда вероятнее, что дело тут в носителях самого «особого взгляда». Местами трогательно и грустно, но чаще – наводит на мысли о допускаемом авторами кощунстве, которого судьба двух бедных детей точно не заслуживает.


__________
1 – Ограниченного «Чувствительным милиционером» /1992/ и, пожалуй, «Увлечениями» /1994/.
2 – В основу была положена новелла киевлянина Владимира Зуева, также участвовавшего в написании сценария.
3 – Или моделей, или, ещё хуже, говорящих и движущихся манекенов?
4 – Правда, если не принимать в расчёт Олега Табакова, которому-то как раз не надо доказывать умение легко вписаться в любую, в том числе самую причудливую, атмосферу.