Авторы фильма предлагают задуматься над сложным и этически неоднозначным вопросом: готов ли отдельный человек пожертвовать собой во имя спасения всего человечества? Конечно, сразу было подозрение, что кинодраматурги Клиффорд и Эллен Грины не сумеют обойти ограничения Голливуда, и даже эсхатологическое произведение снабдят привычным happy end’ом, отсрочив the end of days¹. Но сама постановка вопроса всё-таки непривычна и оригинальна, во всяком случае – для американских кинематографистов.

«Седьмое знамение», конечно, не принадлежит к числу лучших мистических триллеров, посвящённых возможному наступлению Апокалипсиса. Более того, отдельные сюжетные повороты (вроде беременности Эбби) и выразительные приёмы с неизбежностью вызывают в памяти классические произведения данного направления. Не могу не отметить и определённой иллюстративности в том, как таинственный странник², путешествуя по «горячим точкам» планеты, разламывает печати одну из другой. И всё равно удовлетворённо отмечаешь, как грамотно Карл Шульц, режиссёр в общем-то не выдающийся, чаще работающий на ТВ, сумел высветить неожиданные аспекты истории. Причём что любопытно – картина так и не принимает черты фильма ужасов, оставаясь в границах кинофантазии с элементами мистического триллера. Главным сюрпризом для зрителей, встретивших ленту, заметим, достаточно заинтересованно³, оказывается нетривиальная интерпретация событий, с которыми не знакомы, по звучащей шутке, разве что правоверные иудеи, довольствующиеся «своим», Ветхим Заветом.

Шульц замахнулся на соперничество не только с Романом Поланским, но и – с Ингмаром Бергманом. Упоминание седьмой печати указывало на то, что самые страшные строки предсказания Иоанна Богослова начали претворяться в жизнь. У Шульца же речь идёт лишь о знамении, сопутствующем появлению на Земле Посланника Божьего, а значит, обо всём, что непосредственно предшествует Страшному суду. Это подчёркнуто даже в рекламном слогане: «Печати взломаны. Пророчество начало сбываться. Теперь лишь одна женщина сможет предотвратить кончину нашего мира». Знакомясь с телевизионной хроникой, Дэвид резонно замечает, что человечество нисколько не изменилось – и лишь интенсивнее истребляет самоё себя и природу. Но той самой, спасительной надежды всё же может оказаться достаточно… По-моему, развязка потому и убедительна, что идёт в разрез с традицией, неявно предполагающей, будто предотвращение катаклизма зависит от силы, ловкости или ума очередных спасителей. Поборов колебания, Эбби отваживается на внутренний, душевный подвиг, совершая акт жертвоприношения – в том самом смысле, который имел в виду и Андрей Тарковский.


__________
1 – В привычном для нас переводе – ‘конец света’, который вряд ли может быть «счастливым».
2 – Любопытен, но явно небесспорен выбор немецкого актёра Юргена Прочноу, даже не стремящегося (или таков замысел?) избавиться от шлейфа ряда «отрицательных» образов.
3 – Кассовые сборы в национальном прокате составили $18,875 млн.