Факт участия в производстве японских кинематографистов представляется глубоко символичным. И дело даже не в том, что Ким Ки-дук как никто из соотечественников близок по духу отдельным коллегам из Страны Восходящего Солнца: от Такэси Китано до Миикэ Такаси. Близок тем, как дерзко и парадоксально совмещает пристрастие к экстремально жестоким ситуациям с умиротворённостью взгляда на мир и даже – известной тягой к сусальности. Сама проблематика тринадцатой по счёту постановки именитого южнокорейского режиссёра-сценариста была блистательно нащупана, причём уже сравнительно давно, в произведениях японских художников. «Время» довольно любопытно сочетает мотив «чужого лица», когда-то¹, в 1966-м году, незабываемо прозвучавший в одноимённой картине Хироси Тэсигахары, с атмосферой безудержной страсти – сжигающей, способной испепелить душу и в итоге выливающейся в беспощадную «корриду любви», как в шедевре Нагиса Осимы.

Правда, возникает ощущение, что Ким Ки-дук преднамеренно выбрал ситуацию, сама возможность которой появилась сравнительно недавно. То, что прежде будило воображение, стало обыденным и (в большей или меньшей степени) общедоступным явлением благодаря достижениям науки – пластической хирургии. Кадры пролога не случайно повторяются ещё раз в финале, уже после того, как безутешный исход отношений Си-хи и Чи-ву становится несомненным. Автор не смог удержаться от мрачного и, пожалуй, не лишённого саркастичности вывода, который должен бы послужить предупреждением для тех, кто намерен чересчур радикально идти в ногу со временем. Глупо и даже преступно надеяться на то, что извечные, «проклятые» вопросы когда-нибудь будут разрешаться просто, быстро и безболезненно – без приступов ревности и мучительных попыток разобраться в чувствах. Существует, напротив, опасность, что лишь возникнут новые неразрешимые трудности, как в данном случае – утрата (вслед за сменой) не только внешней, но и внутренней идентичности. Вплоть до того, что и знаменитое изречение Андрея Вознесенского о том, что «былых возлюбленных на свете нет – есть дубликаты», однажды приобретёт обыденный и оттого ещё более зловещий характер…

Впрочем, Ким Ки-дук остаётся верным себе и в главном отношении – в том, как тонко и незаметно выходит на обобщения философского толка. Участь Чи-ву с предельной очевидностью свидетельствует о тщете попыток, в чём признаётся сама героиня, одолеть самоё Время, хоть ненадолго остановив его неумолимый бег. Попыток, предпринимаемых на протяжении веков, невзирая на всю их заведомую обречённость. Другое дело, что на сей раз художественная конструкция одарённого кинематографиста кажется несколько умозрительной, а тайное кипение страстей – всё же не бесспорно соответствует решительным, импульсивным и порой неумным поступкам действующих лиц. Притча о том, как сменяют друг друга весна, лето, осень, зима, чтобы вновь уступить место весне, была несоизмеримо проще, но вместе с тем – и убедительнее.


__________
1 – Вслед за писателем Кобо Абэ, адаптировавшим собственный роман.