Постановки именитого Ридли Скотта довольно чётко подразделяются на крупномасштабные, глобальные по замыслу и исполнению (от «Бегущего по лезвию» /1982/ до «Падения «Чёрного ястреба» /2001/ и «Царствия небесного» /2005/) и более камерные, лишённые особых зрелищных, а подчас – и художественных амбиций. «Хороший год» относится, вне всякого сомнения, ко второй категории – к категории кинокартин, всё же не обязательно, заметим, заведомо неудачных, а потому не заслуживающих никакого внимания. Но даже это совершенно не проясняет того обстоятельства, почему фильм чрезвычайно слабо стартовал в прокате – и не только в североамериканском, где занял в премьерный уик-энд десятое место (собрав $3,775 млн. с 2066 залов), но и, например, в английском. Закрадывается подозрение, что чиновники 20th Century Fox, ликовавшие по поводу триумфа ленты «Борэт: культурные учения Америки для извлечения выгоды славным народом Казахстана», решили сэкономить на рекламе более интеллигентной, утончённой и, кстати, сравнительно недорогой ($35 млн.) комедии. Участие крупных международных кинозвёзд, начиная с новозеландца Рассела Кроу, в недавнем прошлом «гладиатора», разумеется, не позволит ленте сгинуть в безвестности – но от чувства досады авторы едва ли избавятся очень скоро.

Фильм нескрываемо, подчёркнуто консервативен, если не сказать – старомоден. Режиссёр почти не стремится, вопреки обыкновению, поразить эффектным убранством кадра или новаторскими драматургическими решениями. Виды виноградников Прованса производят, скорее, умиротворяющее впечатление, радуя глаз первозданной красотой, от которой обитатели современных мегаполисов, включая самого Скиннера, неоднократно признающегося в любви к Лондону, успели решительно отвыкнуть. Не случайно именно они символизируют собой, хочется сказать, самую природу, вмещающую в себя и места (бассейн, теннисный корт и т.д.), где Макс провёл детство, которые, всеми покинутые и пребывающие в запустении, его стараниями возрождаются буквально на глазах. А самым сложным и необычным приёмом, к какому на сей раз прибегнул сценарист Марк Кляйн, адаптировавший для экрана роман британца Питера Мэйла, стала серия «флэшбеков» – кратких картин из прошлого, возникающих в сознании Скиннера из небытия подобно тому, как вновь обретают жизнь подзабытые предметы. На фоне «Хорошего года» и его дебютная «Интуиция» /2001/ в постановке Питера Челсома, также, невзирая на замысловатый сюжет, воспринимавшаяся вопиюще традиционной, покажется настоящим образчиком киноавангардизма! На роль дяди Генри, настойчиво, но без занудных нравоучений знакомившего племянника с истинами, что обязательно пригодятся в дальнейшем, не случайно приглашён Альберт Финни, отметивший семидесятилетие в разгар съёмок. Выдающийся актёр начинал с ролей непримиримых бунтарей, но в последнее время его герои выступают, можно сказать, самим олицетворением британских традиций в их лучшем виде…

Только вот для чего, казалось бы, всё это понадобилось Ридли Скотту, режиссёру с репутацией художника-новатора?! Ответ, на мой взгляд, очевиден. Ведь причиной того, что год выдался для Скиннера по-настоящему хорошим, оказалась отнюдь не дерзкая операция купли-продажи облигаций, позволившая за считанные минуты получить несколько десятков миллионов долларов прибыли. Потребовалось (в дополнение к лёгкой заминке на работе) столь печальное событие, как уход в мир иной некогда обожаемого дяди, чтобы Макс наконец-то вырвался, словно белка – из колеса, из порочного круга, в котором предпочитал существовать почти всю свою сознательную жизнь. Иными словами – лейтмотивом фильма является мысль о недостойности, а то и губительности бытования в нескончаемой погоне за материальными благами ради… самой погони. Ведь и старик Генри, посвящая Макса в ту истину, что лишь большие деньги позволят обрести подлинную независимость, в то же время предостерегал против ситуации, когда они, деньги, выступающие средством, могут стать целью. Банально и старо как мир? Безусловно. Но вместе с тем – по-прежнему верно! И зачем тогда, спрашивается, Ридли Скотту, сознательно остающемуся на позициях здорового консерватизма, прибегать к ухищрениям в области формы, тем самым – противореча самому себе?! Напротив, «Хороший год» хорош именно тем, что в эпоху господства (в том числе, хотя и не исключительно – на киноэкране) всего искусственного призывает насладиться искусностью творений природы, которые человеку, судя по всему, всё равно не превзойти…

Между прочим, именно в данной связи следует особо выделить любовную линию, истинно французский шарм которой придаёт участие двадцатидевятилетней Марион Котийар, чья своенравная Шеналь почти совсем не напоминает Лилли Бертино из популярной трилогии «Такси». Причём эпизод свидания Макса и Фанни, когда на экран в кафе на открытом воздухе, где они сидят, проецируются мгновенно узнаваемые фрагменты из классических мелодрам, выдаёт стремление Ридли Скотта создать (точнее, воссоздать) романтическую атмосферу, как в незабвенных старых кинофильмах. Атмосферу, преисполненную любви и… изящной иронии. Привнести комическую разрядку призваны сцены с участием виноградаря Франсиса Дюфло и его эксцентричной жены Людивин в колоритном исполнении Дидье Бурдона и Изабель Канделье. Неплохо бы обратить внимание и на то, что забавная собачка супругов носит кличку Тати – не иначе, как в память о великом Жаке Тати, не устававшем повторять, что люди давно потеряли себя и попросту не замечают утраты в суете повседневной жизни. И пусть картину «Хороший год» сложно признать в качестве наивысшего достижения в исследовании средствами кинематографа проблемы необходимости возвращения в естественное состояние – в том смысле, который вкладывал в это понятие Жан-Жак Руссо. Лента действительно замечательно выполняет свою, как сказали бы раньше, компенсаторную функцию, оставляя после просмотра с ощущением, что и вправду побывал в отпуске!