Не лучший ход – в попытках описать картину сравнивать её с другими «образцами жанра». Не все смотрели «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» и «Бразилию». Тот же, кто имел бесспорное удовольствие лицезреть эти шедевры (и не один раз, а время от времени), должен сегодня же отправиться в ближайшую DVD-точку и приобрести «Помутнение». Sic.
Нельзя сказать, что это нечто среднее между «Страхом и ненавистью» и «Бразилией» – скорее, это достойнейший наследник, взявший лучшее и при этом остающийся оригинальным. Сам Гильям хотел снимать фильм по «A Scanner Darkly» – ну, а автор романа, как и Хантер Томпсон, использовал свой личный опыт употребления расширяющих сознание препаратов. Это во-первых.

Во-вторых, это экранизация, сделанная с истовым желанием перенести на экран не только героев, но и не в последнюю очередь дух, идею и язык романа. Отношение Линклейтера (режиссёра и сценариста) к Филлипу Дику сравнимо с преклонением, уважением и любовью, но дело не только в авторе, хотя отсылки на другие его произведения разбросаны по всему фильму.
Экранизация «Помутнения» должна была ответить чаяниям поклонников этого «фантаста», а это потруднее, чем найти «правильного» Гарри Поттера и достоверно изобразить полёты на метле!
Дать почувствовать мироощущение героя, который однозначно сходит с ума, при этом не впасть в занудство, но и не удариться в шутовство – задача выполнена на все сто. Насколько роман-основа смешит и ужасает, настолько и фильм заставляет хихикать до финальных титров. Вытираешь слёзы и при этом осторожно ощупываешь себя: всё ли на месте? Как там реальность? Определённо, нет ничего определённого!

Третья причина, по которой «Помутнение» достойно категории "must see", это актёрский состав. Подбор актёров – одна из ударных составляющих картины. Sapienti sat: Вуди Харрельсон играет почти-сумасшедшего, а Роберт Дауни мл. много и умно говорит («Прирождённые убийцы» также приходя на ум). Рори Кокрейн выделывает такое – ещё на начальных титрах – что на раз переигрывает Деппа. Ну, а Ривз... Ривз похож на Нео, который взял сразу обе таблетки – и заодно употребил всю аптечку Морфеуса. Человек, который чувствует, что проснулся – но, кажется, это всего лишь следующий сон, впрочем, он намного интереснее предыдущего...

Четвёртое – «мультипликация»: отснятый фильм «нарисовали», покадрово, отчего он стал пугающе ярким, чётким и одновременно размазанным и плывущим. Мимика сохранена, но, безусловно, смотреть его нужно только с оригинальной озвучкой – актёры здесь выступают в роли сэйю (японских голосовых актёров), и вполне успешно: нарисованный мир кажется более живым, чем настоящий, а заодно вспоминаются собственные «трипы», чем бы они ни были вызваны...

***
К счастью, на лицензионном DVD есть не только оригинальная звуковая дорожка и русские субтитры, но и два «фильма о фильме», вполне заслуживающих внимания. Тот не частый случай, когда производители выпустили фильм для зрителей, а не только для себя.

Немного убиковских вездесущностей и изречения, способные стать вековыми афоризмами. В этих маленьких безысходностях таятся приятнейшие фантасмагорические вещи, наигранно подчёркнутые, выдвинутые на лживый первый план. Смыслы и ответы трактовок, о которых умалчивал автор. Допустим, нет объяснения, с какого хрена та девчонка приняла облик Донны, или каким образом Рансайтер обнаружил в кармане монеты с профилем Джо Чипа. Все эти приятные мелочи — это скромные разоружения жанровых преимуществ. Разоружения сознаний. Всем нам привычно видеть в научной фантастике длиннющие объяснения теоретических допущений, и никто из нас не привык становится свидетелем мести злых духов огромным шагающим человекоподобным роботам.

Я молчал. Попав в квартиру Дока я всегда молча ждал, когда он принесёт мои вещи. От этого мало что зависело, но я считал Дока своим хорошим другом. Очень правильно же иметь хорошие отношения с дилером, которому ничего не должен. Его дом сквозил медицинской вонью, идущей в разрез с огромными горами на первый взгляд бесполезного мусора. Мир обоняния конфликтовал с миром зрения. «Важно разграничивать миры, которые тебе предоставляют — этому стоит поучиться у киношников» — сказал как-то Док, пребывая в особенно философском настроении.

Он сидел в луже крови, точней сидел на лежащем в луже крови мужчине, отчаянно брыкавшемся и ругающемся. Одна рука, прижатая к полу, безвольно мотылялась, другая была зажата в колене Дока. Я вовремя пришёл, сказал он, и попросил принести с кухни бинтов и бутылку рядом. Я никогда не спрашивал его, почему сахар лежит в холодильнике, или почему если он хочет заварить чай, то машинально тянется к банке с солью. Но всё же, как это ни странно, есть вещи поинтересней, чем сахар с солью.

- Я предложил ему пари. Сказал, что дам вместо одной три, если он откусит от себя кусок, весом хотя бы в сорок граммов, и при том задаром, — Док указал пальцем на плечо парня. — Видишь, как блестит. Вот здесь мышца слегка покушана. А где-то под столом кусок тот самый и лежит… — я сразу зажмурился, когда действительно увидел кусок мышцы, весь словно в клубнично-банановом йогурте замоченный. Это было отвратительно. Но такой вот он, Док. — Он прям как вцепился в плечо, сразу блеванул. Пришлось повалить на пол, а то совсем разбуянился…

На мой резонный вопрос о дезинфекции он, кажется, обиделся. Спросил, у кого в городе кличка Доктор. Отпил из горла бутылки и сказал, что уже помочился ему на рану. И попросил подержать его. Прикасаться к заблёванному, окровавленному, обмоченному наркоману — возможно, самая последняя вещь в мире, которую я ещё не делал и не хотел никогда делать. «В конце концов, всё это не имеет значения» — сказал Док. Грязь оттирается, смывается. Проходит со временем. Если ты, конечно, не о белоснежном платье с каплей засохшего пятновыводителя…

… Ощущение мягкой подушки подложенной на качели. И того, как меня уносит красочными ветрами, ротоскопично разрисовывая мировые днищи, маленькие дуновения эпохи. У всего есть свои имена. Да, да! Я хочу вершить историю, или хотя бы её запомнить. Поэтому тебя я буду звать Джефри («Меня все зовут Доком» — подметил быстро моргающий Джефри), а тебя назову Мисс («Ты издеваешься?! » — возразил растёкшийся по полу Мисс). Мне показалось это прикольным. Парень, которого зовут Мисс…

… — Знаешь, что я сначала посмотрел, — взвизгнул вдруг оторвавшийся от приходов Мисс, не обращаясь конкретно ни к кому. — Сначала я глянул… я сначала посмотрел Реквием по мечте! А потом… потом Бойцовский клуб! — взорвался он в финале и перешёл на шёпот. — О, да… это всё оттуда. Они все этим вдохновлены. Хоть отрицают, но это видно. Они разобрали полюбившиеся частички, словно сражающиеся за добычу мародёры, матерящиеся над давно сгнившим трупом пионера! — этот Мисс, судя по интонациям был законченным социопатом. Я видел в его мутных глазах не стереотипы, но какие-то совершенно дикие основополагающие кирпичи веяний. В нём жил сам препарат С — никто никогда не рассказывает о том, чем хорош этот наркотик, но многие на него садятся. Садятся на Медленную Смерть. В каком-то роде умирать тоже приятно. Любым способом.

В лице Джефри — путешествие по всем закоркам «…патий» и фобий. Наглядное пособие того, во что выливается творчески уязвимая натура. И каким образом она взаимодействует с реальностью. Эта настоящая борьба, соревнование романтизма с модерном. «Мы — маленькая пародия на социум» — бубнит себе под нос уже почти заснувший Джефри, расплавившийся по дивану. Возможно, вскоре его погони за комплексами и маниями закончатся, как закончатся мои странствия по ненависти, к которой я слепо бегу, каждый раз опять возвращаясь в логово Джефри.

- Ненавижу Киану Ривза… — вновь отчётливо замычал Мисс. — Вы же знаете его, да? Он меня просто бесит. Он и Стивен Сигал. Это такие люди, которые, почему-то ценны людям. Но на их лице застыл вечный покер фейс, меня просто бесит считать это актёрской игрой! — он присел на заднице и попытался встать, но лишь лёг теперь уже на бок, свернувшись калачиком. — Ненавижу, когда сначала прочту книжку, а потом увижу экранизацию… они вечно вырывают такие куски… если бы я не читал, то я бы понял, оценил… а тут… тут есть что-то другое. Знаешь же… — он не обращался ни к кому из нас. — …знаешь же, когда свои интерпретации. Это больше фанатский вандализм, чем творческое осмысление…

… Я стоял посреди пешеходного перехода. Куча машин с каждой стороны. Гудящие люди. Я сжимал в руке топор. Топор в крови. Откуда у меня в руке топор? Подо мной лежал испуганный до мокрых штанишек человек. «Я всё отдам! » — кричал он. Ах, да. Я вспомнил его. Объект моей ненависти. Уже несколько раз раненный. Мне стало страшно. Сзади подошёл Док и мягко выхватил топор из моих рук. «Уходим» — сказал он. Я не хотел его трогать, Док! «Успокойся» — простое помутнение. Просто пойдём домой и доторчим… запомни, простое помутнение…

Все послания коринфянам обрываются мотками субъективизма. Разбиваются об стол переговоров между левым и правым. Там естественно видно маленькое послание всем наркоманам. Ибо никто из авторов не осуждал, а некоторые даже сидели на наркотиках. В единицах тех, кто умудрился извлечь опыт, а не просто наблюдал за галлюцинациями в опиумных облаках, сидят великие люди. Огромная плата за игру. Джекпот человеческой души.

Честно говоря, стилизация фильма под любительские мультики на флэше выглядит, мягко говоря, ужасно. Но учитывая тематику фильма, это может быть и не такой плохой находкой. Этакое измененное восприятие мира у наркомана. Не могу сказать, что фильм получился проникновенным и убедительным. Трудно пенять на игру актеров, ведь лица актеров замазали черными контурами и цветными пятнами, причем все это хозяйство беспрерывно ходит ходуном. Собственно, самое большое впечатление произвело послесловие Филипа Дика. Нужно будет прочесть книжку.