Фильм - У холмов есть глаза (The Hills Have Eyes, 2006)

Фильм начинается с уведомления о том, что между 1942-м и 1963-м годами было проведено свыше трёх сотен испытаний ядерного оружия в атмосфере над пустыней Нью-Мексико. И что Правительство США по сей день отрицает наличие связи между радиоактивными осадками и ускоренными генетическими мутациями биологических объектов, включая людей. Далее следует галерея запечатлённых в кинохронике грандиозных грибовидных взрывов, сотрясающих землю и воздух, которые сменяют друг друга под язвительную, навязчивую песню, подобранную по контрапунктному принципу. И визуальный ряд ещё более резко, под мерзкие звуки, прерывают кадры-врезки с крупными планами таких мутантов, в действительности, правда, ставших жертвами не атомных бомб, а распыления американскими войсками в джунглях Вьетнама Agent Orange (Эйджент Ориндж) – сильнодействующего дефолианта, в районах применения которого даже спустя десятилетия появляется на свет большое количество детей с врождёнными дефектами. Наконец, не может не произвести впечатления экспозиция, когда с парочкой исследователей в защитных костюмах и противогазах, готовящихся замерить уровень радиации в песке и воде, внезапно и без особых затруднений расправляется некое таинственное существо, лишь отдалённо напоминающее человека…

Словом, Александру Ажа удаётся с первых же кадров приковать внимание зрителя, введённого в состояние лёгкого шока. Подогревает интерес и воспоминание о его предыдущей картине, снятой ещё в родной Франции, которую, к слову, уже США настоятельно призывали срочно свернуть испытания на атоллах Муруроа и Фангатауфа – это даже нашло своё отражение в блокбастере «Годзилла» /1998/ Роланда Эммериха. Ведь именно после «Высокого напряжения» /2003/ Уэс Крейвен, входящий в число ведущих мастеров заокеанского хоррора, пригласил в Голливуд режиссёра – всего лишь двадцативосьмилетнего, но уже подающего надежды. И, более того, доверил емуадаптировать к современным реалиям сценарий собственного одноимённого фильма ужасов, вышедшего в 1977-м году. Нельзя не принимать в расчёт и ощутимый коммерческий успех сравнительно недорогой, обошедшейся в $14 млн. ленты, чьи кассовые сборы в первый же уик-энд превысили бюджет, а в итоге – только в национальном прокате составили $41,777 млн. Поневоле начнёшь утверждаться в мысли о том, что Ажа, в отличие от коллег, действительно сумел создать достойный «римейк» одного из заметных образчиков страшного кинематографа 1970-х, то есть того самого периода, когда жанр переживал подлинный расцвет! Но…

Но дальнейшее развитие событий, к сожалению, не оправдывает чересчур радужных ожиданий. Дело не только в том, что пролог излишне затянут и почти нескрываемо банален: публика должна, по идее, поближе познакомиться по возможности с каждым из Картеров. А предвещающий дальнейшие неприятности кадр, когда владелец бензоколонки стреляет себе из дробовика в голову, бормоча слова извинения, – вообще настоящий штамп. Куда сильнее разочаровывает то, как воспроизведена на экране собственно резня (пусть не бензопилой!) в нью-мексиканской пустыне, начинающаяся с того момента, как аудитории наглядно показывается, что же именно означает таинственная фраза, вынесенная в заголовок. То всего лишь наблюдают в бинокль за новой потенциальной добычей, слившимися в групповом объятии членами дружной семьи, кровожадные мутанты! Ажа стремится извлечь максимум «напряжения» из эпизода в трейлере ночью, когда обитатели не отмеченного ни на одной карте поселения находят первых жертв. Напряжения отнюдь не в том смысле (suspense), какой вкладывал Альфред Хичкок: всё сводится к череде пыток и убийств, вызывающих, скорее, отвращение, а не страх. Для последующих событий, разворачивающихся непосредственно в логове, где за свою жизнь (и жизнь грудного ребёнка) вступает в борьбу глава семейства, это справедливо тем более. Режиссёр очень подробно воспроизводит знакомые приёмы, повторяет мизансцены, паузы, монтажные стыки, усиливает воздействие шумовыми эффектами – короче, старательно следует в русле, проложенном его учителями тремя десятилетиями ранее, за что тех даже иногда презрительно называли «мясниками». Отдельного упоминания заслуживают коверкающие лица маски, ныне полученные сочетанием традиционного многослойного грима и компьютерной генерации изображения. Только всем этим и ограничивается, даже согласившись по настоянию цензуры сократить хронометраж на 2 минуты, убрав самые натуралистичные кадры. А ведь, как бы странно подобное ни прозвучало, лучшие представители жанра – от того же Крейвена и Тоба Хупера до итальянцев Дарио Ардженто и Руджеро Деодато – всё же не довольствовались задачей повергнуть аудиторию в трепет, по возможности стараясь донести до публики некое авторское послание, нередко важное и философски глубокое. Ажа же создаёт в лучшем случае видимость такого «актуального» подтекста, намекнув в самом начале на серьёзную проблему и вскоре о ней благополучно забыв. Хуже того, в качестве компенсации ближе к развязке возникает отдающий фальшью пафос, призванный подчеркнуть значительность такого явления, как «ячейка общества». Про то, что мода на этот, в целом здравый тезис достигла в сегодняшнем американском (и не только!) кинематографе своей кульминации, – отдельный разговор. Но когда мысль, изъятая из какой-нибудь семейной комедии или мелодрамы, где она звучала вполне уместно, помещается в фильм ужасов… Причём наличествует даже противопоставление готовых на самопожертвование Картеров – сообществу мутантов, воспринимающемуся чуть ли не зловещей пародией на идею коммун с совместным воспитанием детей, откуда, как водится, пытается вырваться девочка, взращенная сущими исчадьями ада… Одним словом, комический эффект не возникает лишь из-за потоков льющейся с экрана крови!