«Бергман снял очень бергмановский фильм». Когда-то эта фраза, сказанная одним критиком по поводу «Осенней сонаты» /1978/, заставила великого шведского режиссёра очень крепко задуматься. И Ингмар Бергман, как признавался в книге воспоминаний, не побоялся трезво взглянуть на своё творчество и, главное, признаться самому себе в том, что действительно начал повторяться. Не удивительно, что несколько последующих произведений мастера не только были созданы в резко иной стилистике, но и затрагивали круг новых для художника проблем. Небезынтересными представляются наблюдения Бергмана и за коллегами, не менее признанными и уважаемыми, которые (единственным исключением оказался японец Акира Куросава), судя по всему, также не избежали схожей участи. Вот и «Возвращение» может послужить замечательным примером того, как Альмодовар явил типично альмодоваровскую картину. Почему? Есть немалый соблазн «прочитать» ответ уже в оригинальном названии, поскольку испанское слово «volver» (глагол, а отнюдь не имя существительное!), как и английское «return», означает в переводе одновременно ‘возвращаться’ и ‘поворачивать’.

С одной стороны «Возвращение» не может не поразить высоким, как всегда у режиссёра-сценариста, уровнем драматургии, изысканным визуальным решением и утончённой игрой актёров, а точнее, почти исключительно актрис. Даже обворожительная Пенелопа Крус, ныне купающаяся в лучах голливудской славы, с готовностью откликнулась (во второй раз) на предложение маэстро, не испугавшись предстать на экране в подчёркнуто возрастной роли – женщины уставшей и морально измученной. Её официантка Раймунда, пожалуй, не слишком и огорчена убийством нелюбимого мужа, совершённым дочерью-подростком Паулой, защищавшейся от домогательств, – и воспринимает необходимость скрыть следы преступления лишь как очередную житейскую трудность, одну из тех, какими практически и исчерпывается невесёлое прозябание на окраине Мадрида. Лола Дуэньяс, другая «звезда» испанского кинематографа, также выразительна и несколько неожиданна в образе сестры Матильды Соле, трудящейся парикмахером, существующей одиноко и скучно. Но, пожалуй, больше всех поражает перевоплощение легендарной Кармен Мауры, которая ещё свежа в памяти появлением в девяти ранних (вплоть до поворотного 1988-го года), ещё дерзких и неистовых по манере работах Педро Альмодовора. Поневоле заподозришь потаённую иронию в том, почему именно ей довелось предстать в качестве престарелой Абуэлы Ирене, скоропостижно уходящей в иной мир, но затем – являющейся к дочерям в обличии призрака. Эпизоды с участием духа матери, сохраняющей деликатность и даже не сразу решающейся показаться на глаза детям и внучке, кажутся намеренно приземлёнными, часто забавны и уж точно созданы в опровержение привычных клише экранных рассказов о привидениях – как в готическом, так и в комическом или пародийном вариантах. Такой подход опирается на поверия провинции Ла Манча, где общение с усопшими считается делом обыденным и нормальным. Здесь поневоле напрашиваются точки соприкосновения и с лентами «Под вулканом» /1985/ Джона Хьюстона и «Однажды в Мексике» /2003/ Роберта Родригеса, обыгрывавшими схожий аспект мексиканских обычаев, и с латиноамериканским «магическим реализмом», нашедшим очень точный экранный эквивалент в «Донне Флоре и двух её мужьях» /1978/ Бруно Баррето, по роману Жоржи Амаду.

Другое дело – о чём же, собственно, хотел поведать Педро Альмодовар, избрав столь утончённую стилистику? Увы, перед нами – вовсе не «поворот», не выход на новый круг тем и образов. Напротив, даже оригинальный замысел на поверку оказывается подчинён задаче «возвращения» к прежним мотивам творчества испанского кинематографиста, часть которых можно смело объявить постоянными, а то и навязчивыми. Ощущение дежа вю не покидает на протяжении всего просмотра, если, конечно, знать предыдущие работы режиссёра-сценариста. Хуже того, «Возвращение» даже при несомненных достоинствах видится лишь бледной тенью прошлых достижений. И, скажем, лента «За что мне это?» /1984/ была намного выразительнее и… страшнее, обрисовывая процесс внутреннего распада типичной испанской семьи, члены которой в лучшем случае сходят с ума или утверждаются в мыслях о самоубийстве, – и именно взвинченная игра Кармен Мауры поразила тогда глубиной и остротой личной драмы её героини. Несопоставим фильм ни с «Женщинами на грани нервного срыва» /1988/, ни с едким опусом под названием «Свяжи меня!» /1990/, столь напряженно и парадоксально затронувшими проблемы самореализации представительниц прекрасного пола. Даже «Всё о моей матери» /1999/, которое я бы вовсе не причислил к шедеврам, кажется предпочтительнее в освещении тематики непростого взаимоотношения нескольких дочерей и родительниц разных возрастов, а также занятий. Об уровне трагедии «Поговори с ней» /2002/, остающейся, по моему мнению, вершиной режиссёра, лучше и не вспоминать, даже несмотря на то, что многие участницы слаженного ансамбля встречались именно там. Между прочим, сцена, когда Абуэла видит на экране кадры из «Самой красивой» /1951/, недвусмысленно указывает на то, что Альмодовар желал добиться по крайней мере не меньшей пронзительности рассказа о бесконечной любви матери к дочке, любви слепой и даже опасной, чем та, какой запомнилась работа Лукино Висконти и Анны Маньяны. Только «Возвращение» уже с экспозиции настраивает на более спокойное, размеренное восприятие, вовсе не обещая никакого потрясения или даже краткой эмоциональной встряски. Тем не менее фильм был по привычке встречен как критиками, так и зрителями очень заинтересованно, не только получив награды за лучший сценарий и лучшее исполнение женской роли (точнее, всех главных ролей шестью актрисами) последнего кинофестиваля в Канне, но и пользовался коммерческим успехом, например, во Франции, где завлёк в кинотеатры 1,732 миллиона человек.