«В апреле 1941-го года Третий рейх объявил войну Югославии. Военная кампания длилась 12 дней... Это были дни разброда и хаоса», – с таких слов начинается один из самых честных и беспощадных экранных рассказов о подлинной трагедии века, как потом назовёт свою эпопею отечественный режиссёр Юрий Озеров. Не только – югославских, хотя Александру Петровичу удалось, ограничившись освещением трёх совершенно частных, решительно никак не повлиявших на развитие и исход глобального противостояния инцидентов, исчерпывающе поведать и о причинах молниеносного (хватило меньше двух недель!) разгрома оккупантами армии, и о том героизме, что в конечном итоге не позволил нацистам сделать Балканы надёжным плацдармом. Авторы абсолютно заслуженно получили основные награды на ведущем национальном фестивале в городе Пула, а в 1996-м национальная Академия кинематографических наук и искусств поместила«Три» на почётное четвёртое место в перечне лучших сербских фильмов за прошедшие полвека. Выдвижение же картины¹ на премию «Оскар» косвенно свидетельствовало как об актуальности самой тематики, так и о признании правомерным и обоснованным столь необычного взгляда на войну далеко от Белграда: от Советского Союза, где лента демонстрировалась в кинопрокате под заголовком «Папоротник и огонь»², до США.

Зритель с первых же кадров погружается в смятение, которое неизбежно вызывают фотографии воздушных боёв и разрушенных бомбардировками городов – да ещё под пронзительное завывание сирены, вскоре сменяющееся тревожным барабанным боем, сливающимся и с учащённым сердцебиением, и с пульсирующим ритмом кровообращения в сосудах мозга, когда человек взволнован и лихорадочно пытается найти выход из сложной ситуации или принять важное решение. И уже здесь, пока идут вступительные титры, Александр Петрович развенчивает стереотипные представления о войне (о конкретной, Второй мировой войне – и войне вообще!), переходя от картин сражений и колоссальных разрушений к судьбам конкретных людей. От повешенного партизана – до бравых немецких солдат на мотоциклах и бронетранспортёрах, а то и просто веселящихся в минуты отдыха... Баталии, попадавшие в центр внимания других кинематографистов (например, Велько Булайича или упоминавшегося выше Озерова), остаются где-то там, очень далеко. А обычному человеку– тому же Бояничу – доводится участвовать, как правило, в далеко не столь громких событиях, которые, впрочем, исполнены не меньшего драматизма в условиях развязанной бойни. Уникальное, всегда служившее отличительной особенностью югославской школы актёрской игры существование на экране исполнителей (от великого Баты Живойиновича до рядовых участников массовки), сочетающих «документальную» достоверность поведения людей в предлагаемых обстоятельствах с... готовностью в любой момент отдаться во власть весёлого, почти карнавального действа, доведено Александром Петровичем до высочайшего уровня, практически до совершенства. Незабываема и работа выдающегося оператора Томислава Пинтера, поражающего удивительной мобильностью камеры – и вместе с тем умением выхватить малейшую деталь³ из многообразия предметов окружающего мира.

Ответ на вопрос, что объединяет (не формально, присутствием Милоша, а по существу) эпизоды, превращая произведение в триптих, думаю, очевиден: смерть. Точнее, гибель людей, столь же неизбежная в условиях войны на уничтожение, сколь и абсурдная – трагически нелепая. Как мог старший наряда поддаться на провокационную реплику из толпы, подверженной стихийным всплескам, о расправе без суда и следствия? Немец, готовя партизана к казни, раз за разом заставляет его повернуться к расстрельной команде спиной – и, отчаявшись, приказывает заживо спалить человека в сарае. Да и безусловно ли доказана вина девушки, которой симпатизирует даже местная крестьянка – но которую не имеет права помиловать соратник Боянича?.. От тезиса к антитезису, а затем – и к их синтезу? «Эх, жизнь!...» – отчаянно кричит спасшийся, но потерявший товарища боец, и вопль разносится над бескрайними, потрясающе живописными заливными лугами и озёрами. Война – это смерть. Война – это утраты, зачастую невосполнимые. Но война – это ещё и череда экстремальных ситуаций, когда ответственность за любое принимаемое решение возрастает многократно, вплоть до того, что отзывается на самой возможности продолжения жизни. Что папоротник, а что – огонь...


__________
1 – Между прочим, как и следующей, тоже блистательной петровичевской постановки «Скупщики перьев» /1967/.
2 – По названию сборника рассказов известного писателя Антония Исаковича, принявшего участие и в написании сценария.
3 – Допустим, щенок, играющий с винтовкой, – и больше не нужно пояснять, что приближаются долгожданные мирные дни.