Фильм начинается с галереи чёрно-белых фотографий, пожелтевших и потускневших от времени, где изображён (вместе со своими подчинёнными) легендарный капитан Стэнли, наводивший ужас на австралийских преступников во второй половине XIX века. Сопровождающая вступительные титры задушевно-лирическая песня со столь жизнеутверждающим названием («There Is a Happy Land» – «Это счастливая земля»), исполняемая не то женским, не то детским пронзительным голосом, лишь усиливает ощущение неизбывной тоски по эпохе, канувшей в Лету… Однако первый же эпизод призван (и, вне всякого сомнения, способен!) вернуть с небес на грешную землю, вывести из состояния душевного равновесия зрителей, становящихся свидетелями ожесточённой и беспорядочной перестрелки. Вскоре выяснится, что это люди Стэнли обложили со всех сторон дом, где укрылись вместе со своими женщинами члены опаснейшей банды. В итоге остаются в живых лишь братья Бёрнс, совсем несмышлёный Майк и более опытный Чарли, получающий от капитана (по методу, словно заимствованному у «крёстного отца» из романа Марио Пьюзо и фильма Фрэнсиса Форда Копполы) «предложение», от которого невозможно отказаться. Чтобы спасти младшего, ему предстоит найти другого брата, чьи руки больше всего запачканы кровью, – Артура, когда-то отколовшегося от семьи и удалившегося, скрываясь от правосудия, в пустынную местность…

Удивительно, что Ник Кейв, уроженец Австралии и не только знаменитый на весь мир музыкант, но также – талантливый поэт и романист, всего за три недели написал сценарий. Но ещё поразительнее, что авторам удалось явить произведение по-своему уникальное, воспринимающееся серьёзным жанровым достижением, совершенно неожиданным для национальной кинематографии. Прежде отличительной особенностью австралийских вестернов, включая те, что получили международное признание (вершиной остаётся, пожалуй, «Человек со Снежной реки» /1982/ Джорджа Миллера, продолженный Джоффом Бэрроузом в «Возвращении на Снежную реку» /1988/), был упор на приключенческую составляющую с непременной романтизацией природы, в гармонии с которой живёт человек. Однако «Предложение» примыкает к совсем другой традиции так называемых ковбойских фильмов. Жёсткость в трактовке характеров и ситуаций, заявленная авторами практически сразу, заставляет вспомнить произведения двух выдающихся художников, итальянца Серджио Леоне и американца Сэм Пекинпа, которые в 1960-е провели решительную ревизию вестерна, настояв на переоценке прежних ценностей, воспевавшихся его приверженцами. Джон Хиллкоат ничуть не хуже расправляется с легендами о заложении основ цивилизации на своей родине, нежели упомянутые художники – с мифами о покорении Дикого Запада. Взят конкретный, яркий и, судя по всему, очень характерный, пример, где никто не проявил себя достойно, – эпизод противостояния блюстителей закона и самого воплощения преступной анархии. Бёрнсы действительно повинны во множестве загубленных жизней, причём их последней жертвой была беременная подруга Марты, жены капитана. Но и Стэнли, едва сдерживающий собственных подручных от злоупотреблений, действует методами, которые ничем не лучше, – иначе никаких результатов не добиться вовсе. И, возможно, самое недальновидное решение принимают представители гражданских властей, готовые покарать первого попавшегося, не принимая в расчёт то обстоятельство, что неизбежная смерть Майка от сотни ударов плетью спровоцирует свирепую месть со стороны его братьев, остающихся на свободе.

«Предложение» не может не напомнить фильм «Непрощённый» /1992/ – и не только тем, что в обоих случаях режиссёры взяли за основу одни достижения в вестерне (Клинт Иствуд даже посвятил – правда, наряду с Доном Сигелом – свою постановку Леоне). Картины близки и жгучей, раскалённой атмосферой, и огромным внутренним драматизмом самой истории – сильное впечатление производит образ несчастной Марты, воплощённый англичанкой Эмили Уотсон, которая на поверку способна проявить даже большую настойчивость и твёрдость, чем её суровый супруг. И всё же основное созвучие – в душераздирающем пафосе, в страстном призыве к всеобщему покаянию. Это чувство удалось замечательно передать в последних кадрах актёру Гаю Пирсу (он, по иронии судьбы, снимался в другой, телевизионной версии «Человека со снежной реки» – сериале «Снежная река: сага о МакГрегорах» /1993-96/), сыгравшему Чарли, единственного, кто готов принять ответственность за свершённые прегрешения и положить конец кровопролитию. Неплохо также, если внимание зрителя привлечёт скромный вступительный титр «Предложения», где сообщается о том, что члены общественных организаций аборигенов Австралии были уведомлены о жестоком характере образов фильма. Это не кажется лишь пустой формальностью или данью моде. Подлинными жертвами в картине являются всё же не участники затянувшегося противоборства, постепенно приобретающего черты бездушной кровной вражды. Туземцы, формально остающиеся персонажами второплановыми, если не эпизодическими, к которым с презрением относятся как Бёрнсы, так и Стэнли (вспомним эпизод допроса, когда капитан выведывает у только что пойманных, где скрывается Артур, прозванный местными жителями «человеком-псом»), оказываются невольными и молчаливыми свидетелями варварского закабаления родной земли. Это белый человек принёс с собой на «дикие» территории смерть и насилие – всё то, что потребовало скорейшего искоренения, причём опять же посредством насилия и смерти. Ситуация с «предложением», поневоле поставившим Чарли в почти «библейские» обстоятельства (имеется в виду, естественно, притча о Каине и Авеле, не случайно возникающая в памяти), возносится до уровня метафоры, исчерпывающе характеризуя славную, овеянную легендами эпоху существования «пятого континента». В этом смысле можно говорить о первородном грехе – грехе, появившемся в тот самый момент, с какого и принято отсчитывать новейшую, то есть «настоящую» историю Австралии, «счастливой земли».