Рассуждая о непреходящей популярности «Робота-полицейского», Питер Уэллер скромно заметил: «Это мой вклад в кинематограф». Доля (и доля солидная) истины в высказывании, безусловно, есть, хотя у актёра были и другие заметные роли, в том числе у мэтров вроде Кроненберга, Паркера и даже Антониони. Полу Верховену, обратившемуся к сценарию дебютантов Эдварда Ноймейера и Майкла Майнера, выпала честь создать, наверное, самый популярный футуристический боевик десятилетия – и по крайней мере в коммерческом отношении фильм, обошедшийся в производстве в $13 млн., легко обошёл такие картины, как «Терминатор» /1984/ и тем более «Бегущий по лезвию» /1982/, собрав $53,424 млн. Образ Робота-полицейского, облачённого в стальные доспехи и шлем, вооружённого скорострельным пистолетом, который Роб Боттин сконструировал под косвенным влиянием «Железного человека» (книжка этих комиксов даже мелькает в сцене ограбления круглосуточного магазинчика) и супергероев из классических аниме «Восьмой» /1963/ и «Космический шериф Гаван» /1982/, может по праву считаться ярчайшим олицетворением идеи неизбежного слияния человека и машины, наделённой разумом. Специальные эффекты, включая субъективные (снятые с точки зрения блюстителя закона) кадры, представляются по-настоящему осмысленными, позволяя превосходно прочувствовать столь непривычное состояние. То же самое можно сказать про безупречно подобранную звуковую (наряду с музыкальной) палитру, и, допустим, чёткая, размеренная металлическая поступь Робота-полицейского мгновенно врезается в память. Даже те технические моменты, которые могут показаться несколько устаревшими (как придуманный Филом Типпеттом страж ed-209, внешне напоминающий… беспомощного цыплёнка гигантских размеров), всё же производят сильное впечатление.

И фильм точно не устареет в другом! «Робот-полицейский» является полноценной антиутопией, воспринимающейся ещё точнее и страшнее оттого, что живописует в мрачных красках именно недалёкое будущее, урбанистический антураж (не говоря уже о криминальных реалиях!) которого подчас кажется до боли знакомым. Краткие выпуски телевизионных новостей позволяют заключить, что в мировом масштабе положение вещей ещё безрадостнее и безнадёжнее, чем в Детройте. Именно в этот момент должен, по мысли автора, явиться новый спаситель. Режиссёр (вслед за Скоттом и Кэмероном) очень аккуратно подчеркнул перекличку со священными сказаниями об Иисусе Христе – тем, что Робот-полицейский как бы шествует в финале по водам, а убийству Алекса придано сходство с Распятием: ранения в руку и голову должны, по мысли авторов, вызвать ассоциации с гвоздём, вбиваемым в ладонь, и Терновым венцом. Главное же, он, ниспосланный для избавления рода людского от страданий, всё же начинает осознавать свою вторую (первую?), человеческую природу. «Мерфи», – гордо бросает Робот-полицейский в ответ на вопрос, как его зовут. Возвращение к истокам, причём на новом диалектическом витке развития, свершилось.